Novel Skulduggery | The History google.com, pub-7050359153406732, DIRECT, f08c47fec0942fa0
top of page

мошенничество
Пол Рашворт-Браун

Skulduggery" is a gripping historical novel that delves into the struggles and complexities of rural life in a bygone era. With a keen focus on characters and their experiences, the story weaves a tapestry of emotions, hardships, and human connections. Set against the backdrop of a quaint village named Haworth, the novel follows the life of Thomas and his mother Margery as they navigate the challenges of their time. The author paints a vivid picture of the family's daily struggles, from tending to their fields and livestock to dealing with illness and loss. The prose immerses readers in the harsh realities of the period, evoking empathy for the characters and their plight. The story's strength lies in its portrayal of the relationships between characters. Thomas's reminiscences of his father's battle with illness and his mother's unwavering dedication provide a poignant glimpse into the depths of love and sacrifice. The depiction of family dynamics adds a layer of emotional depth

A family of copyholders, live each day in isolation from the village, but an attack on one of their own puts them all in grave danger. This story carefully navigates the backdrop of the English Reformation, populating it with likable and despicable characters, and casting them in a fully realised historical mystery setting. It's a
slice of history that's totally, tterly believable, and unbelievable. The twists will surprise and the ending is totally unexpected even for the most astute of readers. A 16th century who dunnit.
 

ГЛАВА 1

НЕДОСТАЮЩИЕ ИСКРЫ

 

В 1603 году были трудные времена, и местные жители, и посторонние совершали махинации и махинации. Добрая королева Бесс умерла, и король Джеймс восседает на троне Англии и Шотландии. Его правление не обходится без проблем, поскольку накануне его второго парламента раскрывается католический заговор против него.Это должно было стать известным как... the Пороховой заговор.

          England erupted with sectarian violence и обещанная религиозная терпимость короля Джеймса закончилась. Страна была в смятении, поскольку отношения между Джеймсом и его парламентом ухудшились. Страна столкнулась с финансовым давлением и ростом инфляции. Среди бедняков времена менялись. Еды было мало, бедность была широко распространена, а католиков пытали и сажали в тюрьмы за их веру. В парламент был внесен законопроект, объявлявший вне закона всех английских последователей католической церкви. В двухстах милях отсюда, на болотах Йоркшира, жизнь семьи изменится навсегда.

​

***

​

          The Pennine moors, a красивое, суровое место близко к небу, суровое и суровое, без границ, кроме горизонта, который местами тянулся навсегда. Зеленые пастбища и своенравные холмы, цвета охры, коричневого и розового вереска весной. Зеленые квадраты делили землю с одной стороны переулка и с другой. Овцы с густой шерстью и темной мордой усеивают холмы и долины. Однокомнатные хаты разбросаны, из одних клубы дыма, а из других нет. Сухие каменные стены расходятся и падают, лоскутное одеяло из зелени, зелени и зелени. Длинные травы шепчут древние секреты, покачиваясь на холодном ветру в ожидании летних месяцев. Когда солнце садится, серебристая бухта блестит среди туманных призрачных деревьев, растущих по берегу бухты. Сельская местность поет свои песни в такт дня, хор эха от волнистых холмов. Облака выравнивают горизонт и увеличивают разрыв между лазурью и пустошью Хаворт.

          Thomas Rushworth, a man среднего роста, лицо, обветренное пронизывающим ветром и палящим летним солнцем Пеннины, мальчишеская красота, закаленная зимними месяцами, бодрая и настороженная. Густые темно-коричневые брови венчают честные, глубоко посаженные глаза, прямой нос и широкий точеный подбородок.

          A tricorn felt hat, запятнанный потом и слегка накрученный, затеняющий выражение его лица. Шляпа делала акцент на обветренном, кожистом лице и позволяла густоте его длинных локонов достигать затылка и прикрывать верхнюю часть ушей. Шляпа, немного великоватая, но стянутая потертой тесьмой песочного цвета у основания тульи. Выбритая тень, но с небольшим порезом на подбородке от старого стального прямого лезвия, которым он пользовался. Длинная белая рубашка, посеревшая от частых стирок, расстегнута сверху, из-под которой выглядывают кудрявые волосы на груди с проседью. Он скрывал его мускулистые плечи, рожденные часами в полях, сужающиеся к запястьям и грубые, мозолистые руки. На нем была красная рваная туника из овечьей шкуры, обтрепанная внизу, растянутая и закрепленная на груди двумя кожаными ремнями. Коричневая безрукавка, окрашенная краской из марены, с широкими рукавами из баранины сверху. Тугие, грязные, кремового цвета чулки обтягивали обе стройные ноги от бедра до талии, в пятнах от дневной обработки. «Нашивка на гульфике» того же цвета, что и чулки, закрывала область паха, но Томас не считал нужным афишировать свою мужественность, в отличие от некоторых других в деревне. Грязные кожаные и шерстяные туфли, завязанные сверху, свободно облегали его лодыжки, а тонкие кожаные подошвы изо всех сил старались защитить от недружелюбного земляного холода. Не высокий мужчина, но уверенный в себе, из-за чего он казался еще выше. 

          It had been a severe зима и десятинедельный мороз сделали жизнь Томаса и его семьи невыносимой. Деревья раскололись, птицы замерзли насмерть, а путешественники рассказывали истории о замерзании Темзы, остановке речного движения и позволении людям переходить ее пешком. Томас помнил истории, которые отец рассказывал ему в детстве о великой засухе, поставившей на колени короля и страну, и воспоминания о летнем наводнении, которое испортило урожай и уничтожило запасы продовольствия. Томас был тогда еще мальчишкой, но он все еще помнил чувство голода, которое он испытал, когда его мать тщательно разделила то немногое, что у них было, на маленькие порции хлеба и похлебки для их семьи из шести человек. «Лучше муки голода, чем прибегать к невообразимой еде, которой поддались другие в деревне», — сказал его отец. Он сидел на жестком и бескомпромиссном деревянном табурете, согретом центральным камином, курил свою бочкообразную глиняную трубку и молча смотрел на пламя.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_Сияние огня отражалось от его лица и высушивало пленку грязи, покрывавшую его кожаные и овчинные бахилы. Аромат его мужественного запаха дневного труда, еще более острый от жара костра, достиг его ноздрей, но был быстро подавлен недавним выбросом парящих фекалий коровы, которая жила в углу однокомнатного коттеджа.

          He could feel the breeze пробираясь сквозь щели в закрытых ставнях, и это напомнило ему о мазке и ремонте плетня, которые необходимо было произвести снаружи дальней стены. Работа на лето после посева, подумал он. Он видел, как искра вылетела из костра и ненадолго зажгла кусок соломы, заставив английского мастифа отойти на более безопасное расстояние. Пламя быстро потушили сырость притоптанной соломы и мокрый земляной пол, который временами заливал весенний дождь. Все это время Бо, резвый крысиный терьер, расположился в углу очага, поглядывая одним глазом на своего хозяина, а другим на ясли с сеном, его излюбленное место охоты, где он мог быть уверен в царапании и похлопывании, награде за стирание. вредителя.

          His wife silently stirred the похлебки в казане, следя за тем, чтобы добавленное зерно не прилипало ко дну. Выпотрошенный кролик, пойманный в ловушку прошлой ночью, добавил в смесь богатый белок, ценный приз.

          The smoke from the fire смешанный со сладким ароматом трубочного табака Томаса, который наполнял постоянно дымную комнату. У них не было дымохода, а открывать ставни на ночь было слишком рано. Однажды он задумался, будет ли у него дымоход.

          Bo, hearing a familiar шороха в сене, навострил уши и сосредоточил все свое внимание на куче сена, в настоящее время утешающей корову и одного ягненка. Он слегка приподнялся от пола, переместив вес вперед, медленно, но целеустремленно двинулся на звук, но не слишком отдаляясь, чтобы не испугать свою добычу.         

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ 'Пссс, что это за собака?' — сказал он с сильным йоркширским акцентом.

          Bo briefly looked at his прежде чем инстинктивная сосредоточенность взяла над ним верх, он в предвкушении завилял хвостом, поднял голову и помчался к медленно движущемуся комку сена, не думая о неожиданном ягненке, который метнулся прочь от атаки, чтобы укрыться на дальней стороне корова, привыкшая к такой суматохе и невозмутимая, продолжала жевать свою жвачку.

          The English Mastiff, a огромная собака, которой не хватало ловкости его крошечного друга, виляла хвостом. Он смотрел, как Бо бежит и ныряет мордой в кучу сена, бросаясь на крысу. Он был почти вдвое меньше его и почти такой же длины вместе с хвостом; схватив его за середину позвоночника, он вышвырнул его из чехла, стараясь не быть укушенным в первую очередь его острыми, как бритва, пожелтевшими зубами. Крыса, почувствовав свою кончину, неуклюже приземлилась, но оправилась и побежала вдоль нижней части стены. Бо выпрыгнул из сена и снова прыгнул, но на этот раз сильнее прокусив позвоночник, сломав позвонки и обездвижив свою добычу, когда она с глухим стуком полетела на землю. Английский мастиф рявкнул в знак поддержки и смотрел, как Бо ухаживает за своим призом.

          'REX BEHAVE.' Закричал Томас. 

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_ Рекс взволнованно вилял хвостом, но лежал на четвереньках с высоко поднятой головой в предвкушении.  Стоя над мокрой, обмякшей, окровавленной тушой, Бо наблюдал_cc781905-5cde-3194-bb3b- 136bad5cf58d_ на признаки жизни.   Внезапное подергивание привело его в бешенство. Взяв обмякшую тушу за шею, он свирепо замотал головой из стороны в сторону. В последний момент он ослабил хватку и увидел, как крыса врезалась в стену. Рекс снова залаял. Бо снова набросился, не кусаясь, а принюхиваясь и тыча мордой, чтобы подавать признаки жизни. Он последний раз глубоко укусил свою жертву за шею, отпустил и снова укусил. Удовлетворенный тем, что он выполнил задание, он встал над крысой и поднял голову для одобрения.      

          His master grabbed its long хвост и выбросил его за дверь на растерзание деревенским собакам. Бо попытался последовать за ним, но Томас быстро закрыл дверь в предвкушении, затем почесал его за ушами, когда тот вернулся на свой табурет у огня. Рекс занял позицию у ног Томаса, ожидая одобрения своего участия в охоте. 

          The Mastiff raised his broad голова с черепом, раскрашенная черной маской, характерной для породы. Собака могла слышать шаги, но их можно было узнать, поэтому она вильнула хвостом и снова положила свою массивную голову на крепкую палевую лапу. Защелка поднялась, опустилась и снова поднялась, дверь открылась, и дым от костра вился и рассыпался по стропилам, словно спасаясь от внезапного холода в комнате. Томас повернулся, нетерпеливо взмахнув рукой. «ПОЛОЖИТЕ ДЕРЕВЯНКУ В ДЫРУ, ПАРЕНЬ!» — сердито крикнул он.

          Wee Tom came running in , за ним быстро последовала его старшая сестра Маргарет, которая быстро закрыла дверь, чтобы не вызвать гнев отца.

          'Where have ya' был парень?  

          'Running on the green .' Молодой Том остановился перед очагом и посмотрел на мастифа, который поднял голову. Он издал легкий смешок и побежал туда, где тихо лежала собака. Молодой Том сел на спину пса и схватил его за уши. Пес опустил голову и терпеливо ворчал, позволяя молодому идти своим путем. Том подпрыгивал вверх и вниз на спине собаки, в то время как слюнявая струйка капала из уголка блестящей собачьей губы и скапливалась на грязном полу под ним.

          'Leave the poor beast , Том! — крикнул отец.     

          Margaret walked over and lifted Том балансирует на ее бедре: «Давай, брат, уже почти время ужина.

Вскоре у нее появится один из ее собственных богов. Но кто захочет воспитывать ребенка в этом мире, подумал ее отец. Другая его дочь уже участвовала в церемонии имянаречения и теперь жила вдали. Он редко видел ее, потому что Хаворт был не самым доступным местом, особенно зимой, но он часто думал о ней и каждую ночь молился о ее счастье.

          Agnes spooned some of the трехдневной похлебки, в которую она добавила зерно, горох, фасоль и лук с грядки. На чашу клали кусок черного ржаного хлеба и передавали хозяину дома.

          'Ta wife, I я бы сам мог съесть барского коня, — сказал он с озорной улыбкой.

          'Husband, I don Не думаю, что лорд Биркхед обрадуется своей пропавшей лошади, — без паузы ответила она, нахально улыбаясь.

          'Well, if he станет толще, лошадь будет раздавлена его подпругой, так что лучше использовать животное для более высокой цели ». Все, кто слышал, смеялись над воображаемым зрелищем лошади, падающей под тяжестью хозяина поместья. Все, кроме бабушки Марджери, которая сидела спиной к дальней стене, подальше от исходящего от двери холода. Она изо всех сил старалась держать глаза открытыми, расслабление мышц шеи позволяло ее подбородку опускаться и снова сжиматься, чтобы она не пропустила ужин.

          She noticed the rest of домочадцы засмеялись и наклонились вперед. — Что ты сказал, сынок, я не слышала, — сказала она с растущим нетерпением и любопытным взглядом.

          The poor dear's hearing is «Все почти исчезло, — подумала Агнес, — ей осталось не так уж и много, но она хитрая старая девка, и она видит и слышит больше, чем соображает».

          'It's alright Margery, Томас только что рассказал нам о здоровье лорда поместья.

          The old woman, never назад в том, чтобы позволить своим мыслям быть известными, 'Хозяин поместья? Этот ублюдок загнал твоего отца в могилу! «Без благодарности за 20 лет службы он даже не смог засвидетельствовать свое почтение на своих похоронах. Он знал, что у него есть зло короля, и он все еще работал с ним от рассвета до заката, пока тот чах. Никакой церемонии королевского прикосновения для него. Ее лицо скривилось в ухмылке.

          The excitement had taken its стук, и она начала кашлять, грудной скрежещущий кашель, заставляющий ее дышать с трудом. Наконец она откашлялась и сплюнула мокроту в огонь. Он приземлился на камень очага и начал пузыриться; Окружность красно-зеленого пятна высохла, когда она откинулась назад, чтобы восстановить энергию, потраченную во время ее тирады.

          She wiped the remaining spittle с ее подбородка рукавом и смотрела, как Томас ломал хлеб и опускал его в миску, быстро запихивая в рот, чтобы убедиться, что капли не пропали зря. Он возразил и открыл рот, когда из него вырвался пар, а его лицо покраснело и скривилось от жара первого укуса. Томас быстро махнул рукой перед ртом, обмахивая, изо всех сил стараясь охладить горячий кусок размокшего хлеба, который обжег ему нёбо. Он уже чувствовал, как формируется дряблая кожа, и знал, что пройдет день, прежде чем он сможет столкнуть язык с дряблой омертвевшей кожи.

          'God wife are you пытаясь убить меня, достаточно жарко, чтобы запустить кузнечный горн. — заявил он, принимая глиняную кружку с элем у Маргарет, которая, улыбаясь, быстро отреагировала на дилемму отца.

          He guzzled the ale, успокаивая нёбо, но это место все еще жгло, когда он касался его языком.

          'Maybe you won' — Сынок, ты так торопишься в будущем обедать, — прошептала Марджери.

          Unperturbed, Agnes stirred the горшок и ответил: «Ну, что вы ожидали, это пришло из горячего места». Вы бы предпочли, чтобы было холодно?

          She poured some of the тушить в другую миску для маленького Тома, дуя на него, чтобы охладить его интенсивность.

          Tom ran over to climb на коленях у отца. Отец быстро поставил миску на пень рядом с табуретом, схватил его за талию, поднял, чтобы выдуть малину на кожу на животе, к его удовольствию. Он хихикнул, поэтому его отец сделал это снова, прежде чем усадить его к себе на колени, нежно взъерошивая его волосы. Агнес передала мужу деревянную ложку и миску.

          Agnes looked on contentedly, улыбнулась, а потом нахмурилась, вспомнив о своей детской болезни, и поблагодарила Господа за Его милость.      

          Agnes served young Margaret, который отнес миску матушке Марджери, которая временно задремала. Ее волосы, покрывающие уимпл, лежали криво на лбу, когда она прислонила голову к стене. Ее глаза были закрыты, рот открыт, когда она глубоко вдохнула. Глубокая гортанная вибрация вырвалась из ее горла. Ее толстая шерстяная юбка валялась у ее ног с набором соломенных насадок.

          Young Margaret touched her on плечо: «Бабушка, ты спишь? Вот твой чай с элем.

          Of course, I' Проснулась, дурочка, ты думала, я умерла? Когда она попыталась кивнуть, чтобы избавиться от вялости. 'Еще нет. Скоро, но не сейчас. Бабушка поправила кашель, села прямее, настолько прямо, насколько позволял изгиб ее спины, взяла миску и стала дуть на нее, снова кашляя.

          She took her first spoonful , «Вкусная Агнес, даже лучше, чем вчера и позавчера». Она заявила, поднося деревянную ложку к губам, чтобы подуть на нее, прежде чем положить ее в рот.

          With an utterance that only Агнес и Маргарет могли слышать, — пробормотала она. — Возможно, нужно немного разжечь огонь перед подачей. Горячая похлебка спасает от холода. Дерзко посмотрела на миску, чтобы стереть подозрения с сына.

          Thomas looked over to see Маргарет и Агнес ухмыляются бабушке, изо всех сил стараясь сохранить высокомерие. Он не мог слышать, что она говорила, но знал, что отравил ее приглушенный разговор.    

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ 'НЕ ДАЙТЕ НАМ НИКАКОЙ ЩЕКИ, МАТЬ, ИНАЧЕ Я ОТПРАВЛЮ ТЕБЯ НА УТЯНКУ!' Томас взревел угрожающим тоном, но затем успокоился и успокоился, увидев веселый блеск в глазах жены и дочери.

          Margery looked at him, хмыкнул звук непоследовательности и взял еще ложку, подмигивая юной Маргарет.

          'Dead, she' Возможно, мы переживем всех нас, — пробормотал Томас, заметив презрение Агнес за отсутствие у него уважения, суждения и отсутствия сочувствия.

          Thomas watched his mother through дымность костра. Морщины на ее лбу рассказывали много историй, как кольца на дереве. Реформация, Черная смерть, Война, к которым она все еще относилась, будучи всегда верной дому Ланкастеров. Ее похвала за хорошую королеву Бесс.

          He heard the bell of повечерийный звон, напоминание о молитвах и наступлении ночи, и он напоминал ему о грядущем дневном труде.

          Wee Tommy still sat on колени отца; отец помог ему направить ложку в рот, хотя жидкость скорее стекала по его подбородку, чем попадала в цель.

          'Gew on son get та я' мать.' Он усадил его и похлопал по заднице, с гордостью наблюдая за тем, как он подошел к ней.

          Grandma had finished her pottage и сидела там, наклонившись вперед, деревянная миска и ложка все еще лежали у нее на коленях, а кружка эля все еще была наполовину полна, и ее содержимое капало из-за угла, под которым она ее держала.

  CHAPTER 2

THE OLD WOMAN'S SECRETS

Thomas took a deep breath, shaking off the heavy weight of memories that clung to him like the damp Yorkshire mist. While Agnes fed the wee one, he looked over at his mother, remembering the difficulty she had faced in his father’s last days. Weeding the hide through the day, cooking, washing, and tending to father through the night. She was much younger then, but firm and of high morals and wished no ill of her husband. As a young lad, he often wondered if they loved each other because they never showed any affection outwardly. The question was answered many years later when his father got the sickness; he could hear his mother quietly weeping in the darkness of the night and his father trying to console her between raptures of coughing and wheezing.

       By day he continued to work the fields, often kneeling in the dirt trying to fight against an uncontrollable fit of coughing. You could hear him trudging home through the mud, a constant drizzle making it difficult for him to see. His cold, wet clothes clamped against his feverish skin. Eyes deep in their sockets darkened by rings of tiredness, foreboding and worry, for he knew not what would become of his family once he was gone. He would stagger in out of the weather and collapse on the bed, often spouting delirious ravings as mother undressed him and dried him as best as she could.    

       Often, he wouldn’t get up again and remained there to battle the growing ache in his chest, coughing to try to get some respite from his clogged airways.

      His persistent choking cough was always followed by the splatter of blood in the rag that mother, Margery, continually rinsed and gave back to him. The wakening, delirious ravings and night sweats, the chills, chest pains and shortness of breath and the irreversible weight loss. His mother tried to feed him broth, but most times it would end up coughed over mother and dribbling down his chest. This all ended one night when the coughing stopped, and the wheezing quietened, eventuating in dark, solemn, peaceful silence.

​

​

​

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

     

 

      Not much had changed for the grown up Tommy, now called Thomas by all as a sign of respect. He thought back to the times as a youngster. His father and mother had to tend to the fields for the lord from sunrise until sunset, pruning, weeding, scaring birds in spring, harvesting and ploughing in summer and smoking and weaving in autumn. They had to spread manure to prepare the fields for the crops, prune branches, harvest the hay, and cut the wheat. Not to mention collecting the brew from the lord’s favourite cottage to appease his alcoholic tendencies and wash down the pheasant and imported wine.

      As they climbed Sun Street, Thomas couldn't help but reflect on the passage of time. The quaint cottages and merchants' stalls were a stark contrast to their cruck cottage and the grueling days he spent toiling in the fields with his father. Life had a way of moving forward, bringing change even to the quietest corners of Haworth.

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

      The manor house at the foot of Main Street loomed ahead, with its large cut ashlar gritstone and deeply recessed mullioned windows. A symbol of authority and privilege. Thomas couldn't shake the memories of he and his Da at the manor court, the oaths sworn to Lord Birkhead, and the laborious tasks that came with the copy-hold for the land called Hall Green. Its non-arable soil, demanded his attention and sweat in exchange for the right to live on it.

 As they trudged through the muddy paths, Thomas marveled at the resilience of the Yorkshire landscape. The constant drizzle, the furrowed fields, and the dog barking in the distance were familiar companions. These were the elements that shaped his youth, the backdrop to the story of his family.

       They were good times and bad, happy times and sad. Around harvest time, father would often carry him on his shoulders through the fields on a Sunday after church. He would swing him around by the hands so that his feet acted as a sickle to cut down the wheat. They would play hide and seek in the long wheat stalks. He was always able to sneak up on him, but he knew his father allowed him to, laughing and acting surprised when he did.

      Da never spoke much of his family, saying that they moved up here from Mould Greave when he was a very young lad. He said that his father left for war one day and didn’t return, even though his mother waited and waited. One day she got the sickness and passed, leaving him and his elder brother and sister to fend for themselves.

       The mention of the church tower of Saint Michael and All Angels brought forth memories of his father's final resting place. The solemnity of the burial, the flickering candles, and the shadows dancing on the black cloth seemed to be etched in his mind.

The man he once knew as strong and resilient had succumbed to the merciless grip of illness. Thomas was only seventeen when his father passed, but he could still remember looking through the gap between the black loose-fitting curtain and the wattle wall, put up to separate the living from the dead. His last sight was one of sadness, as his mother Margery and her cousin silently dunked cloths in cold water and gently wiped the soil of a lifetime from his body. Margery was solemn but did not cry as she realised the living hell that had tortured her husband for the previous three months and now she knew he was at peace.

      He laid there outstretched on a makeshift bench put together with some locally sourced planks. He was completely naked except for a loin cloth which covered his more modest parts. The once muscular physique had wasted away and the bones of his ribs protruded through the pale, loose skin. The muscle in his arms had deteriorated, and now unapologetically sagged loosely to the table. His unshaven face was turned slightly, and his hair messed and wet where his mother had wiped the grime from his forehead. Silently, he continued to watch as they wound his body in a winding sheet, covering his face, and tightened by a knot under his chin.

       His mother Margery and her cousin knelt beside the body and clasped their hands together in unison, later joined by relatives, neighbours, and friends who guarded the corpse throughout the night. Two candles flickered, the shadows dancing on the black cloth that donned the walls. There they would remain until the vicar from Saint Michael and All Angels’ chapel arrived to administer last rites and sprinkle holy water.

       They would bury him on the grounds of Saint Michael and All Angels; however, as much of the church’s land had been acquired by the noble right of King Henry VIII, and distributed to the wealthy, ground space was in shortage. An older grave site would be dug up, and there his father would be placed.

      The copy-hold inheritance of the hide would be passed to Thomas being the eldest son; his mother attended the manor court in Haworth with him. All the other freeholders and copyholders tenanted to his lordship would be there also. Here, his tenancy would be accounted for and recorded on the Haworth manor court roll of Martin Birkhead, Esquire, as a proof of the right to the tenancy. He would swear an oath to Lord Birkhead, lord of the manor of Haworth, in exchange for yearly labouring services on his lands to the south-east of Haworth.

      They left after the day’s work, digging in the horse manure and human faeces, made harder by the constant drizzle. This valuable fertilizer had been collected over the course of the winter. They walked through the furrowed fields a dog barked in the distance, past the manor house at the foot of Main Street with its large cut ashlar gritstone and deeply recessed mullioned windows. The manor stood out in all its splendour amongst the nearby cruck houses. They walked up, up, up Sun Street, muddied and slippery underfoot.

      The cottage merchants along the road sold all manner of items, from vegetables to wimples, but they were in the process of packing up for they too had to attend the court. They looked over the expanse of open Pennine countryside and moorlands on one side of the road. The sun was going down and cast shadows from trees on the other. The church tower of Saint Michael and All Angels was a continual reminder of the distance and steepness of the climb to the square.

       Drenched from the drizzle-soaked journey, Thomas and his mother reached the doorstep of their destination. In the air hung the scent of damp earth, and their mud-clad feet betrayed the rugged path they had traversed. Urging Thomas forward, his mother spoke in a hushed tone, "Go on, Thomas. Step inside. We can't risk the wrath of a two-shilling penalty for our absence. Introduce yourself to the steward; let him know you're here to inherit your father's legacy at Hall Green."

      As Thomas stood on the threshold, the weight of his family's history and the responsibility resting on his shoulders was palpable. The intrigue of the impending encounter with the steward, the guardian of lands and lineage. What unfolds inside holds the promise of revelations and challenges, propelling Thomas into uncharted territory. A tale of legacy, duty, and the unknown awaited.

​

​

​

Thomas Rushworth dies of consumption
A picture of Yorkshire Countryside

ГЛАВА 3

грубое прикосновение

 

 

Выйдя из пункта назначения, мать провела Томаса внутрь; они оба были мокрые, ноги испачканы дорогой. «Иди, Томас, иди внутрь, мы не хотим получать два шиллинга за отсутствие. Сообщите стюарду, кто вы, и вы получите должность своего отца в Холл Грин.

          Thomas ducked his head going через дверной проем и сразу же был ошеломлен резкостью запаха, пропитанной мочой соломы и гниющей пищи, брошенной или брошенной на грязный, засыпанный навозом пол. Какой-то мужчина споткнулся, из туалетного ведра вылилось больше, чем он налил. Он попытался изобразить пьяную скромность, когда увидел Марджери, отвернувшуюся к стене, чтобы избежать смущения.

          Another used a form as кровать, лицом вниз, все еще цепляясь за почти пустого Джека, слегка придержанного для будущего глотка, прежде чем, шатаясь, вернуться домой. В окне не было стекол, а ставни не пропускали вечерний воздух, который в некоторые ночи, в зависимости от направления ветра, избавлял комнату от слоев дыма. Ставни также служили для того, чтобы помешать представителю викария, который иногда проходил мимо, собирать записи о аморальных действиях, происходящих после наступления темноты. В качестве игрового стола использовались трехногие табуретки и бочка нестандартной огранки. Широкие грубые доски опирались на полноразмерные бочки, отделявшие бармена от посетителей, а на полках позади стояли оловянные блюда, кожаные домкраты и странная оловянная кружка для посетителей с более скромным доходом. Большая часть света исходила от огня в очаге, но странная люстра из сальной свечи и жирная лампа давали достаточно света для карточных игр, споров и политических дебатов. Служанка ходила туда-сюда, заменяя пустые домкраты полными для посетителей, иногда исчезая наверху для новых физических занятий и денежной выгоды.

          One individual sat almost semi - в сознании на стуле, голова прислонена к стене, красная шерстяная шапка надвинута наверх. Пятно рвоты появилось на его тунике и стекало на земляной пол. Двое других смотрели на него, шепча и оценивая его, несомненно, обсуждая проценты своей доли от его выигрыша, подумал Томас.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_Оба были в черных шляпах с напуском, закрывавших их лица. Несомненно, незнакомцы, так как они были одеты более заметно, чем остальные завсегдатаи. У одного была черная повязка на глазу, что делало его более загадочным. На нем был красный овчинный камзол, застегнутый на целый ряд пуговиц от шеи до талии, а на табурете рядом с ним лежало коричневое пальто. Толстый черный пояс, обернутый вокруг меча, был прислонен к стене рядом с тем местом, где они сидели. Другой, чуть крупнее мужчина, держал меч, инстинктивно оглядывая своего напарника, а затем осматривая комнату, пытаясь понять правду по выражениям лиц местного жителя.

          They were a ragtag bunch ремесленников, крестьян и йоменов, спасающихся от непогоды, прячущихся от гнева своего лорда и своих жен, если бы знали, что не толкают плуг. Стюард заметил молодого парня и старую девку, которые вошли в дверь, он предположил, что они пришли заплатить пеню, штрафы или пошлины.

          The drunkard who they had известный как Джон Харгривз, был беспорядок, и два незнакомца были раздражены тем, что он так легко отделил их от монеты стюарда. Их еще больше разозлило то, что стюард не рассказал им о собаке-демоне из Стэнбери, которая убила так много крыс. Если они будут обрабатывать территорию для него, им нужно будет обеспечить лучшее раскрытие информации от стюарда в будущем. 

          They had met Hargreaves at травля крыс и, хотя он был дешевым пьяницей, был щедр на свои празднования. Они терпеливо наблюдали, как он использовал монету стюарда, чтобы купить половине таверны кружку эля. К счастью, они были там не для того, чтобы приносить прибыль управляющему.

          Margery elbowed him, ' Вот Томас, стюард, сидит вон там и играет в карты. Подойди и дай ему знать, кто ты такой.

          'No mother not before двор поместья, — нервно ответил Томас, не зная, как поступить в сложившейся ситуации.

          He had been to the суд поместья однажды с его отцом, прежде чем он умер, но это было некоторое время назад, когда он был только молодым парнем. Его мать упрекала отца за то, что он забрал его, говоря, что это дом с дурной репутацией, и ее сыновья не будут находиться в таком месте. Он вспомнил, как его отец пожимал плечами и рассуждал о пользе экскурсии и о том, как она подготовит его сыновей к будущей ответственности. Его отца встретили молчаливыми кивками. Как он сиял от гордости, когда представлял своих двух сыновей всем, кто был рядом.

          Impatiently, she led Thomas к столу: «Давай, заяви о себе, прежде чем кто-то другой войдет раньше нас и заберет нашу шкуру».

          The steward, in tight бриджи, короткий синий жилет из желательной ткани с рукавами чуть выше локтя. Он был одет в белую гофрированную рубашку с длинными рукавами, галстук и ленту, перекинутую через одно плечо. Его мешковатое черное пальто доходило чуть выше колен и переходило в тесные чулки и подвязки. Его толстые кожаные туфли были начищены и блестели в свете свечей. У него был вид с достоинством, но скрытая важность его должности не касалась его, когда он смотрел на свои карты и в глаза своих товарищей.

          Straight long black hair framed его лицо, редкие брови, тонкие черные усы и небольшое треугольное гнездо волос располагались под нижней губой, что придавало благородство его полному лицу. Мужчина среднего телосложения, но эти руки, они и дня не работали, почти как мраморные продолжения его рук. 

          He looked at his cards и попытался прочитать глаза своих товарищей, но знал о присутствии Томаса и старой девицы, которая сопровождала его. Он также знал о пьянице, которая останется без гроша в канаве той ночью, если он не будет осторожен. Ему всегда нравилось приходить в Kings Arms пораньше, чтобы посмотреть, кто жульничает на играх, как эти двое неместных. Вероятно, они ходили по кругу: Кейли, Окворт, Оксенхоуп, Стэнбери; зарабатывая на жизнь ничего не подозревающими людьми, которые ничего не знали. Очевидно, они не тратили ни одного из своих с трудом заработанных выигрышей на платье, потому что оно выглядело оборванным и изношенным, подумал он про себя.

          The cards depicted the countries Англии и Уэльса, но он знал, что лаймовый цвет карты скрывает отличительный знак где-то в текстовом описании или во внутренней рамке. Никто, думал он, не может быть таким удачливым.

          His recently hired deputies would встретимся с ним в восемь часов, и к тому времени его товарищи выиграют все его монеты, и они будут у него. Ему не нравилось, когда в город приезжали чужаки, чтобы воспользоваться его людьми; ему нравилась эта монополия для себя. Именно по этой причине стюард организовал травлю крыс так, чтобы она совпала с двором поместья.

          The steward had an inkling что владыка знал о его мелком времяпрепровождении, но позволял ему оставаться невозмутимым лишь до тех пор, пока это не вызывало разлада среди жителей прихода. Управляющему нравились дополнительные шиллинги, которые он приносил, чтобы пополнить его доход, в основном, когда собака была «на ходу», и владелец, которого он привез из Стэнбери, был прав в своем суждении о количестве крыс. Конечно, все это рассчитывалось и контролировалось количеством сушеных трав, которые он клал в свой корм. Он знал, что кто-то в деревне выигрывал, а кто-то проигрывал, для него имело значение только то, что у него было преимущество.

          'I'm terribly извините, но господа, вам сегодня очень повезло. Боюсь, удаче пришел конец. Вы опустошили мой карман. Сказал стюард, разочарованно опустив голову.

          'It's alright your grace мы можем принять наличные деньги или товар. А как насчет твоего красивого золотого кольца? — ответил другой игрок. Другой прошептал и улыбнулся беззубой ухмылкой, уже подняв ставки и выйдя из игры. Маловероятно, что это мужчины, подумал стюард, особенно Арчи, беззубый. У него был огромный нос, из которого постоянно текло, который он регулярно вытирал рукавом. Выцветшая красная мешковатая кепка чуть накренилась, а постоянная беззубая улыбка добавляла ему своеобразия. Его грязно-рыжие, как солома, волосы торчали из-под шапки. Он постоянно облизывал губы и глотал, как будто у него всегда было слишком много слюны, брызгая ею, когда пытался произнести определенные слова. Рубашка его компаньона привлекла большую часть брызг, которые намочили белье и расцвели небольшими мокрыми пятнами на его руке и плече.

          The steward heard the call о ночных сторожах с улицы: «Спи спокойно, замки твои, стреляй в свой флот, и дай Бог тебе великую ночь, а сейчас колокол звонит восемь». За чем последовали обычные восемь звонков в колокол.

          It was a chilly spring вечером, моросил дождь, из-за чего дороги были грязными, а соломенные крыши — влажными. 

          The sun was setting, и единственный свет исходил от свечей в маленьких домиках на Главной улице.

          Further away, the night снова крикнули сторожа и продолжили путь. Он не спал большую часть ночи, высматривая незнакомцев, которые могли принести болезнь из Йорка. Если к нему приблизиться, ему было приказано отказать в проходе, и у него была воля и оружие, чтобы добиться этого. Не в первый раз незнакомец оказывается жильцом ночного сторожа и его жены в карцере на Северной улице.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ 'Вы выиграли много шиллингов. Как насчет еще одной руки? «Боже мой», когда он снял золотое кольцо со своего мизинца и положил его поверх чеканки посреди стола.

          The toothless one quickly picked поднял кольцо и прикусил его одним из последних оставшихся зубов сбоку от рта. Он кивнул и положил кольцо обратно на вершину стопки, злобно хихикая и глядя на руку своего спутника.

          'Alright then your grace — Мы дадим тебе еще один шанс отыграть свою монету, но не ходи жаловаться ночному сторожу или старому стюарду, если проиграешь, — уверенно ответил Арчи, снова взглянув на карты своего напарника Стюарта.

          The steward wiped a small капелька слюны, стекавшая ему на тыльную сторону ладони, с носовым платком: «Непреклонно нет, ведь все-таки джентльмен!»      

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ Стюард положил свои карты лицевой стороной вверх на верхнюю часть полубочки.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ Садистская улыбка беззубого стала шире, и он издал еще один гнусный хохот, когда Стюарт положил победную руку на поверхность: «Ну, ваша милость, кажется, ночь была нашей», — когда он потянулся, чтобы схватить золотое кольцо. .

          The steward slammed his fist на ладонь бедного старика, при этом сломал палец.

          His voice turned deeper, и он встал, опрокинув свой стул: «Простаки, я джентльмен и управляющий, а теперь будьте готовы заплатить свой долг!»

          The toothless one, with страх и шок в его глазах побежали к двери, столкнувшись с Томасом: «УЙДИ С ПУТИ, ДУРАК!

          The culprit was knocked backwards через форму спящего и в объятия заместителя стюарда, который задержался возле бара.

          He was a big man и поднял свою добычу с пола за шкирку. Грязные матерчатые тапочки беззубого забегали по воздуху, пытаясь зацепиться за земляной пол. Изо рта у него хлестала слюна, а по подбородку каскадом стекали капли; его шляпа свалилась, обнажив большую лысину на макушке, по бокам которой торчали тонкие рыжие волосы.

          'LET ME GO YOU СОД, ОТПУСТИ МЕНЯ, НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА! — сказал пленник, изо всех сил пытаясь убрать руки депутата со спины своей туники.

          Thomas, albeit stunned by происходящее, остался невредим и извинился, полагая, что обидел незнакомца. Он искал свою мать среди случившегося хаоса. Он увидел ее, одинокую на табурете у очага, согретую у огня, она не обращала внимания на происходящее и беспокоилась о сохранности шкуры.

          'LET ME GO YOU ВРЕДИН! Я НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ! — закричал Арчи, пытаясь ударить помощника замахивающимися назад руками, которые промахнулись и замедлились, когда его воротник был сжат сильнее. Затем его руки обмякли рядом с ним, как у тряпичной куклы.

          'Relax yourself coney- уловитель; твоя работа сделана здесь. Сказал депутат, который хорошо контролировал ситуацию.

          He walked him over to табурет и швырнул его вниз, затем грубо связал ему руки кандалами, пока его пленник пытался вырваться. Беззубый быстро встал и попытался сделать шаг, пока заместитель не положил ему на плечо свою немаленькую руку и не толкнул его обратно на табурет. Он снова попытался встать, помощник постепенно потерял терпение, положил руку ему на макушку и без извинений заставил его отступить. Он сидел там с угрюмым выражением лица, вытирая насморк рукавом плеча. Он уставился на Томаса, поднял большой палец к его шее и провел им по горлу. Томас был потрясен его жестом.

          Some in the room heard слово «кони-ловец» и шептали новости, пока все не узнали, что здесь водятся мошенники. Толпа начала собираться вокруг, указывая и выкрикивая непристойности в адрес двух мужчин, которые выглядели угрюмыми и разочарованными.

          The steward sat back down но схватил Стюарта за запястье, когда он потянулся за выигрышем: «Я возьму это, ловец кроликов!»

          The other deputy grabbed his запястья и быстро сковал их, толкая его, чтобы он сел на табуретку рядом с партнером.

          The steward scraped the rest выигрыша в кошелек, удовлетворенно приподняв брови: «Похоже, ночь все-таки была моей».

          Stuart looked at the steward , надеясь на снисхождение, потом рухнул на землю с выражением отчаяния и сожаления. Стюарт подумал о событиях, которые привели его к затруднительному положению. Он подумал о своей жене и детях в Йорке и о трудностях, которые они пережили за последние недели. Он вспомнил свою жену, которая заболела болезнью. Сначала были оспины на ногах, жар, головная боль, а потом шишки в паху и под мышками величиной с яйцо. У него не было средств, чтобы платить врачам, а когда об этом узнали сборщики тел, на двери был нарисован красный крестик, и на этом все закончилось. С грустью в сердце он накрыл ее льняной простыней и позволил унести в братскую могилу на окраине города. Опасаясь за своих детей, он переправил их из дома к своему брату на окраину города. К сожалению, через день их покусали с теми же симптомами и тоже увезли. Он знал, что он неплохой человек, но отчаянные времена требовали отчаянных мер, и план его беззубого знакомого сбежать от болезни и заработать легкие деньги казался в то время хорошей идеей.

          As the steward stood, мытарь и его помощники поставили столы для двенадцати апостолов, которые определят судьбы и будущее многих в ту ночь. управляющим поместьем, который был посредником между сельскими жителями и лордом.

          The reeve was from a хорошая семья, каждый год жители деревни голосовали за его положение, чтобы представлять их и равномерно распределять обязанности по труду, выполняемому на владениях лорда.

          Yarns about the coney- ловля была темой вечера, особенно какое наказание получат беззубый и его спутник за свои карточные проделки. Двое мужчин сидели на своих табуретах, руки были скованы, лица несчастны, они смотрели в пол и тихо шептались о своих идеях в защиту.

          By this time the room был набит битком, свет сальных свечей высветил слои дыма, отделявшие пол от стропил. Все взгляды были прикованы к двум преступникам, которые нервно сидели в ожидании следующего этапа своего испытания.

          'HEAR YEE HEAR YEE , СУД HAWORTH MANOR СЕЙЧАС ЗАСЕДАЕТСЯ. ВСЕ, КТО ИМЕЕТ ДЕЛА ЭТОЙ НОЧЬЮ, ПРИСОЕДИНЯЙТЕСЬ И БУДЬТЕ ПРИЗНАНЫ!» — уверенно закричал депутат.

          Thomas looked at his mother который сидел у костра.

          Margery gestured for him to идите вперед к столу. Бедняга, в его возрасте приходится нести все это. Ммммм, я думаю, ему нужна жена, чтобы помочь ему, но кто?  Женщины в деревне... вдовы или грязные. Хотя на базаре была та новенькая хорошенькая девчонка, но она справилась бы, не то что другие в деревне. Интересно, кто она? Я спрошу о.

          The steward rose from his председатель, опытный оратор: «Да, народ Хауорта! В первом случае речь идет об этих нахальных двоих, которые приняли меня за кролика для своего рагу. Эти хищники, эти стервятники, эти смертоносные гарпии, которые разлагаются своими заразами в цветущем поместье Англии. Что скажешь?

         The occupants of the room, эль в руках и слегка подвыпивший, толкаемый из-за хорошей точки обзора. Они были возбуждены словами стюарда и начали орать матом. 

          'He emptied me pockets сегодня вечером он сделал, ПОВЕШЬ ИХ! — крикнул один недовольный человек, что вызвало унисон со стороны многих других.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          'YEA HANG THE BASTARDS !' Они кричали.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ «Повесьте этих ублюдков и не позволяйте ни одному жителю Хаворта снова ссориться с этими двумя», — кричал другой.

          The two sat nervously watching и забеспокоился об их судьбе,   - Нас не повесят, первый раз попались, - прошептал беззубый, извиваясь и осторожно пытаясь освободиться от пут .         

          Stuart sitting beside him quietly принял свою судьбу: «О, ЗАТКНИСЬ! Мы должны были уйти, когда я сказал об этом раньше. — воскликнул он.           _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_

          'How was I to знаешь, что он был чертовым стюардом? — Мы будем ссылаться на безумие, которое избавит нас от прежнего.

          'The steward continued, «Несмотря на то, что повешение было бы подходящим наказанием для этих гнилых двоих, у них все еще есть уши, и они не пострадали от предыдущих проступков. Что ты скажешь в свою защиту? Стюард указал на двоих мужчин.   

          'Insanity drove us to сделай это. В Йорке тяжелые времена, и нашим малышам нечего есть. ПОЖАЛУЙСТА, ПОМИЛУЙТЕ! — закричал Арчи, глядя на своего спутника в поисках поддержки.

          'INSANITY, what say ты?' Стюард посмотрел на двенадцать присяжных, которые повернулись друг к другу и перешептывались, жестикулируя, кивая и отрицательно качая головами.

          As they hushed, one из двенадцати, надзиратель из поместья стоял, представляя группу, «ПОЙМАННЫЙ С ПОЛИПРИВАНИЕМ С ОТМЕЧЕННЫМИ КАРТАМИ, мы говорим, день на позорном столбе и, наконец, быть отпущенным в руки Бога с отсечением правого уха».    

          Some patrons cheered as others освистал, пропустив хороший повешение; однако они знали, что даже если повешения не будет, они все равно могут получить возмездие, пока виновные будут выставлены на всеобщее обозрение.

          'NOOOO, NOOOO, ПОЖАЛУЙСТА, ПОМИЛУЙТЕ, наши малыши голодают, если нас не будет! — закричал Арчи. «ЭТО БЫЛА ЕГО ИДЕЯ, А НЕ МАЯ, ВОЗЬМИТЕ ЕГО». Он встал и указал на своего спутника.

          The deputy once again forced его плечо вниз для сиденья на стуле. Его спутник, несколько потрясенный, молча посмотрел на него, потом на толпу, еще более возбужденную мыслью о грядущей каре.

          The steward rose, and толпа согласилась вынести вердикт: «НАРОД ХАВОРТА ГОВОРИЛ! Отведите их к позорному столбу, и пусть местные жители решат их судьбу на следующий день. Да будет известно, что жители Хауорта больше не будут жертвами охотников за рогами. УБЕРИ ИХ!

          The steward could have hanged их, но он знал разницу между наказанием за повешение и наказанием за воровство, и вопросы были бы заданы мировым судьей, если бы приговор не соответствовал преступлению.

          The deputies took the scoundrels их кандалами в ночь, сопровождаемый сбродом, который освещал путь свечами, взятыми из пивной, прикрывая их, чтобы защитить их от моросящего дождя. Они прошлепали по грязи площади к позорному столбу, который был установлен за пределами скалистых ступеней к церкви Святого Михаила и Всех Ангелов, напоминая всем, кто может быть пойман на неправильной стороне закона._cc781905-5cde-3194-bb3b -136bad5cf58d_

          Hearing the commotion, the Появились викарий и его помощник с факелом. «Кто идет?» Он крикнул, поднимая факел, чтобы взглянуть на толпу, которая его беспокоила.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ Толпа не привыкла видеть викария без его обычных воскресных регалий: «Надевает у позорного столба ловцов монет». Они были пойманы с поличным. Стюард приговорил их к трем суткам», — сказал депутат.

Священник, не желая вмешиваться в дела деревни, благочестиво воздел два пальца: «Боже, храни вас». Он повернулся и поспешно пошел обратно к церкви из-под моросящего дождя.

          In the wooden framework with отверстия для головы и рук, беззубый и игрок были бесцеремонно размещены. Депутат засовывает голову и руки в изгибы рамы, закрывая, запирая и заменяя старый ржавый замок. Затем другой помощник взял большой четырехдюймовый гвоздь и вонзил его в верхнюю часть вытянутого уха игрока. Он взял молоток с деревянной ручкой и ударил четыре раза, забивая гвоздь в ухо все глубже и глубже в дерево позади. Небольшая толпа дружно приветствовала каждый раз, когда молоток ударял по гвоздю. Игрок закричал, его лицо исказилось от боли, кровь капала по лицу и нижней части кадра. Он заскулил от укуса, когда шок овладел им.

          The toothless one continued to заявлять о своей невиновности, снова пытаясь переложить вину на своего товарища и вызвать сочувствие к своим ненакормленным детям.

         'HAVE MERCY! Я уеду из Хауорта и не вернусь. КЛЯНУСЬ! помилуй… — Его последнее слово было прервано, когда помощник нанес первый удар по шляпке гвоздя, через ушной хрящ в бревно сзади.

          The crowd cheered 'AYYYYE … AYYYE… AYYYE'   После каждого удара молотка то и дело смеялись, некоторые до истерики не были свидетелями такого захватывающего развлечения.

          Archie screamed, swallowed and — снова закричал со слезами на глазах. — ШЛЮТНЫЙ СЫН, однажды я получу вас всех, клянусь. Твоя жена, твои дети никогда не будут в безопасности. Они будут целыми днями оглядываться через плечо. Его руки дрожали, а спутанные мокрые волосы прилипли к лицу. Капли крови стекали по деревянному каркасу и капали, растворяясь в постоянном дожде на земле под ним.

          The deputy smiled wickedly, обошел заднюю часть рамы и метко ударил его между ног: «О, ЗАТКНИСЬ ты, ничтожный болван!» Он заревел. Затем он поднял голову к небу и зарычал глубоким животным смехом, чувствуя себя хорошо из-за своих дел и оскорблений.

          The crowd cheered and laughed когда беззубый скривился от боли и закричал, когда почувствовал боль в ухе, когда оно немного порвалось. Дискомфорт переместился от его уха к между его ногами, но это была другая боль, и его дыхание выбивалось из его груди и чувствовалось, что его яички поднимаются в полость его пустого желудка.

          Blood mixed with his long грязные рыжеватые волосы и начали застывать на его лице. ПОЛУЧИТЕ ЭТО ТЫ! Это научит тебя не приставать к знатным людям Хауорта, — один из мужчин шагнул вперед и плюнул ему в лицо.

          The ale flavoured phlegm clung на его лицо и медленно стекала по его щеке, чтобы остановиться в уголке его открытого рта. Его губы дрожали, когда он отчаянно пытался просунуть руки в отверстия в раме.

          One of the other onlookers взял горсть грязи, скомкал ее в шар, а затем бросил в Стюарта, попав ему прямо в лицо. Небольшое красное пятно исходило от его кожи из скрытого камня. Толпа приветствовала, когда дождь усилился. Насытившись оскорблениями, все они быстро вернулись в харчевню, чтобы погреться у огня и оставить беззубого и его спутника на растерзание ночи.

          The two were left in темнота, чтобы ездить на боли и дискомфорте. Толпа последовала за догорающими свечами обратно через площадь и обратно в Kings Arms, чтобы дождаться следующего приказа.  

          Archie groaned, 'They Я за это заплачу, клянусь, ВСЕ ЗАПЛАТЯТ! ОСОБЕННО ПАРЕНЬ! Я ПОЛУЧУ ЕГО, КЛЯНУСЬ, УБЛЮДОК!    

          While they were away, управляющий разобрался и оштрафовал того, кто позволил своему скоту забрести на владения лорда. Он также имел дело и получил оплату от свободного человека, который хотел оспорить возведение забора своим соседом. Они оба приняли и заплатили штраф. Один за возведение забора без благословения лорда, а другой за разрушение части забора без благословения лорда. Управляющий также брал монеты у мужчины и женщины, которые занимались добрачным сексом и, таким образом, были связаны навеки. Все собранные деньги, конечно же, шли в казну лорда, чтобы поддерживать его в роскоши, к которой он привык. Ну, все, кроме небольшой части, которую стюард и клерк присвоили себе.

          The door opened and Thomas и его мать смотрела, как эта толпа возвращается в комнату. Они поспешили сообщить о том, что произошло снаружи, особенно о лечении беззубого в руках большого помощника. Депутаты вернулись к стюарду, готовому положить конец делу и вернуться к своему элю.

          One last time he stood «Есть ли еще какие-нибудь дела, если да, то скажи сейчас или держи свою долю навеки». Оглядев комнату, он заметил, что старая девка толкает Томаса вперед сквозь толпу.

The steward from best selling novel Skulduggery
Thomas Rushworth from Novel Skulduggery standing outside a tavern

ГЛАВА 4

ПРАВДА МАЛЬЧИКА

 

 

Стюард уставился на Томаса, снимая шляпу: «Что скажете, ваш мальчик, уже поздно, и я должен вернуться к очагу, говорить прямо сейчас или подождать три недели до следующего суда».

          'I'm sorry ваша светлость, моя мать и я, это наш первый суд, и мы не знаем, как следует вести дела, поскольку обычно мой отец присутствовал при этом, — тихо сказал Томас.

          'Speak up lad, где твой отец? Чтобы он не получил штраф за неявку. Сказал стюард.

          Thomas and his mother stood нервно, когда большинство пассажиров смотрели на них и шептали слова печали по поводу кончины его отца, поскольку все они знали, что он был честным человеком. Все сошлись во мнении, что он первым помогал, если кто-то запаздывал с урожаем, а если нужно, помогал вспашке обездоленным семьям.

          Meanwhile, the deputy leaned и прошептал. Стюард поднял ухо и прислушался. Вскоре он взглянул на Томаса и его мать, выказывая намек на сочувствие.

          While Thomas was waiting for стюард, он посмотрел на свои ботинки, покрытые грязью, маленькая дырка начала стираться вверху возле большого пальца ноги. Его туника промокла, и он чувствовал, как его майка прилипла к спине. Томас возился с соломинкой, пытаясь вытащить ее из прилипшей к ноге грязи. Он чувствовал, как влажные чулки, прикрепленные к его ногам, провисли и ослабли под тяжестью влаги.

          'I'm sorry чтобы услышать о твоем отце, парень, упокой господь его душу. Вы здесь, чтобы заплатить посмертную плату лорду Беркхеду, не так ли? Заплати шиллинг клерку, и пусть вечерние дела будут сделаны, парень, — сказал стюард, который все больше беспокоился и, хотя и сочувствовал, думал о другом.

          Apologetically, Thomas muttered, — У нас нет ни копейки, ваша милость, последняя монета пошла на оплату похорон церкви.

          Starting to lose his patience — возразил стюард.

          'Neya coin? ТОГДА ЗАЧЕМ ТЫ ЗДЕСЬ, ЧУВСТВУЙТЕ ТЕБЯ!

          He looked up the deputy надеясь на объяснение; депутат серьезно пожал плечами, не зная, что сказать.

          The steward turned to his клерк: «Запишите, клерк, семья Рашуортов из Холл-Грин не заплатила за похороны отца».

          The clerk sitting on the С другой стороны стола, с маленькой свечой, излучающей свет, он взял перо, окунул его в маленькую баночку с чернилами и аккуратно сделал запись в своей гроссбухе. Он знал, как лорд любил регулярно просматривать свои приходы и расходы, и рисковал получить суровый выговор, если это было неразборчиво.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ Помощник снова наклонился и прошептал.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ Стюард хмыкнул, кивнул и уставился на Томаса: «Мой заместитель сказал мне, что вы оказали ему некоторую помощь сегодня вечером», когда преступник, который в настоящее время держит позорный столб правым ухом, попытался сбежать. В таком случае, мы в долгу перед тобой, парень, чего ты хочешь?

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ Томас застенчиво посмотрел на свою мать, а затем снова на стюарда: «Просто сохранить нашу аренду в Холл-Грин для его светлости, как я, отец, и его отец до него». 

          The steward peered around the комнату, которая притихла. Он обратился к присяжным: «Может ли кто-нибудь из присутствующих объяснить, почему этот молодой человек не должен продолжать быть копихолдером по аренде своего лорда? Если так, говори сейчас!

          The jurors gazed at one другой и пожал плечами.

          The reeve stood.. Все замолчали: «Я знаю юного Рашуорта с тех пор, как он был еще младенцем на груди матери. Он такой же трудяга, как и его отец. Он сослужит большую службу его светлости.

          The reeve looked at Thomas с гордостью, зная семью много лет и до сих пор помнит поддержку своего отца, когда голосование за его позицию проводилось каждый год.

         The steward stood speaking quietly, «Рив, слышала ли семья божественное служение и регулярно ли они его посещают?

          'They have yer grace .'

          He turned to Thomas, — Тогда решено, его светлость будет ожидать порцию зерна с вашего следующего урожая и с каждого последующего. Как владелец копии Hall Green, вы приносите присягу лорду Биркхеду из Haworth Manor в обмен на ежегодные трудовые услуги. Внесите свою отметку в судебный список в качестве доказательства владения жильем. Он указал на клерка.

          Thomas swore his oath on Библию и поставил крестик подаренной ему гусиной ручкой. Он и его мать поклонились, а затем повернулись к двери, вздохнув с облегчением. Томас протиснулся сквозь наблюдающую толпу, уступая место своей матери. Почтительно толпа расступилась и позволила миссис Рашворт и Томасу пройти незамеченными.  

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ «Жаль слышать о старой миссис Томас», — крикнул один мужчина.    

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ 'Да, жаль это слышать. Он был славным парнем. Сказал другой.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ Было уже поздно, Томас и его мать вышли в ночь с фонариком из промасленной тряпки, который она оставила у двери. Они прошли через грязную площадь и вниз по Солнечной улице. Морось наконец утихла, и Томас, оберегающе державший руку матери, которая к этому времени почувствовала пенни эль и нашла раскисшую дорогу еще более скользкой, чем обычно. Они прошли мимо придорожных коттеджей и наконец добрались до пестрых огней свечей особняка. Домашние собаки лаяли и рычали, но их сдерживал дрессировщик, патрулировавший территорию.

          The dog handler, hearing их шаги, бредущие по грязи, кричали: «КТО ТУДА ИДЕТ? Будь ты славным парнем или врагом, назови свое имя, а то моей собаке все равно.

          'It is Thomas and Марджери Рашворт, ваша светлость, жильцы его лорда из Холл-Грин, возвращающиеся домой из поместья.

          'I have heard of что происходит в суде, это паршивая ночь. Будь осторожен, возвращаясь домой, потому что там отвратительный туман, — его голос стал тише по мере того, как они шли на расстояние.

          A dog barked across the Бек и луна освещали их путь. Ветер усилился над вересковыми пустошами, Пеннины были покрыты призрачным туманом. Они прошли по залежному полю и поднялись по краю полосы земли, за которой ухаживали с рассвета до заката. Овцы, как белые мародеры, равнодушно смотрели вверх, пасясь на земле, которая когда-то принадлежала другим семьям, подобным их, и теперь разделена сухими каменными стенами.

          They saw him face down в канаве на краю поля, одна нога неловко перекинута через другую, рубашка промокла от недавнего дождя, и не было никакого движения. Когда они подошли ближе и опустили факел, Томас заметил окровавленную рану на затылке, слипшуюся и застывшую от крови. Не было слышно ни звука, кроме шелеста вереска и тихого стона раненого.

          Thomas got closer and lightly положил руку на спину мужчины. Марджери предупредила его, чтобы он не вмешивался. Как же она ошибалась.

          'We can't оставь его, мать, звери будут хватать его всю ночь, он еще дышит».

          'Aye, and if ты получаешь за это вину и в конечном итоге висишь на веревке, что нам делать? — обеспокоенно ответила она, глядя на свет, исходящий из их коттеджа.

          'Come on mother, помогите мне поднять его, и мы отвезем его обратно к нам. Томас передал факел своей матери.

          'These are dangerous times сынок, а если он католик? Оставь его ради бога».

          Thomas dragged him out of канаву, поднял одну руку и взвалил его себе на плечо; незнакомец застонал. Томас шатался на ногах, поэтому первый шаг он сделал осторожно. Он чувствовал, как грязь движется под его ногами; он взял еще одну, мать положила руку ему на поясницу, чтобы поддержать его.

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_'Я чую запах рвоты!' — воскликнул он, скривившись от запаха и мертвого груза.  

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ Марджери шла немного впереди, освещая дорогу и ворча на ходу. Это было уже недалеко, сквозь щели в ставнях виднелся свет от костра. Марджери видела, что Уильям уже принес животных и, вероятно, спал в постели.

          'WILLIAM HELP US! ' — закричала Марджери.

          Groggily, William jumped up со своего соломенного матраса. Собаки лаяли, вызывая внутри переполох. Когда Марджери подошла ближе к коттеджу, собаки зарычали и бросились к входной двери. Рыча и лая, они ходили по ширине двери, пытаясь заглянуть под нее, чтобы уловить незнакомый запах.

          'WILLIAM IT'S US OPEN ДВЕРЬ, нам нужна помощь, придержите собак, потому что у нас гость. — крикнула Марджери.

          'GEW WAY DOGS. ' Уильям отогнал их, и они перешли к другой стороне очага. Они оба стояли, любопытствуя по поводу запаха. Один из них стал приближаться, другой сзади. Они были взволнованы и насторожены, высунув языки, их большие черные отвисшие губы пускали слюни в предвкушении. Загорелые, с крупной мускулистой грудью и задними конечностями, крепко сложенные, с огромной мордой и черными ушами, они были прекрасными экземплярами. Ласковая и, конечно же, защитная.

          As William opened the door , Томас суетливо вошел, измученный тяжестью на его плече. Собаки лаяли и обнюхивали болтающуюся руку. Со всей осторожностью он уложил незнакомца на пол и выпрямился, чтобы облегчить боль в спине. Собаки нервно фыркнули и отступили, когда незнакомец застонал. Затем они вернулись, чтобы продолжить расследование, обнюхивая, а затем слизывая рвотное пятно на его тунике. Один понюхал его промежность; другой стоял возле его лица, глядя вверх на Томаса, пуская слюни. Струйка слюны медленно повисла, а затем упала на лицо незнакомца.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          'Gew way dog, — Томас отогнал их в дальний конец комнаты.

          'What are you doin ' брат? Принесите труп в наш дом, — сказал Уильям. «Разве у нас нет более важных вещей, с которыми нужно бороться здесь».       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          'Quiet William, he's не умер, он напал на ночь и нуждался в нашей помощи!       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          'Our help? Единственной помощью, в которой он нуждался, был еще один эль. Посмотрите на его состояние.

          'The dog's inquisitiveness, теперь наполовину ослабевшие от знакомства, они снова начали развиваться, когда они обнюхивали нижние области незнакомца. От его штанов исходило отвратительное зловоние, и после одного вдоха собаки решили, что не хотят другого, и отвернулись. Все еще любопытные, они решили наблюдать издалека. На его гульфике начала появляться и расползаться мокрая, парная тень. Под покровом соломы, извивающейся по желобам и щелям земляного пола, росла лужица. Марджери, почувствовав мерзость, потянулась за деревянным ведром с водой, необходимой семьям для ночных трат, и швырнула его в промежность незнакомца.

          Thomas turned him on his и поднял его голову, сложив маленькое одеяло, чтобы на нем можно было отдохнуть, в то время как Марджери промокала рану на затылке мокрым куском белья. Она вымыла его, чтобы лучше видеть рану. Разделив спутанные влажные волосы, она сжала два кусочка кожи вместе. Кровь сочилась из раны и стекала по его темным волосам на шею, обесцвечивая воротник его майки.

          When Margery let go of рана снова открылась, и вытекло еще больше крови: «Уильям, принеси мне мою коробку с ниткой и иглой». Она прополоскала тряпку в деревянной миске и еще раз промокнула рану, пытаясь остановить кровотечение.

          'Give me your knife Томас.' Она взяла нож и отрезала волосы вокруг раны, чтобы лучше видеть. Она закрыла один глаз и осторожно продела в иголку нитку, которую использовала для починки одежды. Она еще раз промокнула рану и сжала два куска кожи вместе. Протыкая кожу иглой, она дрожала от напряжения, так как оно сопротивлялось. После того, как она прокололась, она схватила острый конец иглы, который был наполовину проткнут, и туго протянула нить, а затем повторила действие. В конце концов два куска кожи начали сближаться, и поток крови замедлился. Закончив последний стежок, она прополоскала ткань и в последний раз промокнула рану. Затем, разорвав полоску льняной ткани, она повязала ее ему на голову.

          'We'll let — Он отдохнет здесь сегодня вечером, а утром может уйти, прежде чем возникнут какие-либо подозрения, — прошептала Марджери. Томас повернулся: «Уильям, приготовь ему постель по другую сторону очага. Мы разожжем костер и оставим горящую свечу на случай, если он проснется ночью. Завтра, я сбегаю и посмотрю на начальника.

          'No Thomas, tomorrow мы увидим его в пути на случай, если его дальнейшее присутствие проклянет нас, — обеспокоенно сказала Марджери.

          'She's right Thomas, — Насколько нам известно, мы можем укрывать беглого католика, — сказал Уильям.

          With empathy in his eyes Томас прошептал: «Мама, ты бы хотела, чтобы меня или Уильяма провожали, если бы мы оказались в похожей ситуации?»

          Pausing, Margery looked up «Ну, сынок, не дай Бог, я надеюсь, что ты не настолько глуп, чтобы отравиться элем и оказаться лицом вниз в канаве».

          'Let us talk no подробнее об этом сегодня вечером, давайте поспим и посмотрим, что принесет утро, — воскликнул Томас, глядя на незнакомца.          

          'William, help me подтолкните его к матрацу.

          Margery and Thomas took the плечи незнакомца, а Уильям взял его за ноги и уложил на соломенный матрац по другую сторону очага так осторожно, как только мог.

          The stranger took shallow breaths и выглядел бледным, его чулки, грязные и мокрые, прилипали к ногам. Темное пятно на его тунике от рвоты все еще было видно, но оно начало светлеть от тепла костра. Рукава его майки были мокрыми и грязными.

          'I know something for Конечно, утром у него будет жуткая головная боль, — сказал Уильям, улыбаясь.

          The dogs, annoyed by присутствие незнакомца у своего очага, заняли свои позиции на ночь, положив голову на лапы, с открытыми глазами, наблюдая за любым движением незнакомца.

          Thomas and William climbed the Лестница на чердак, которая нависала над дальней стороной коттеджа. Мусорное ведро было наполовину заполнено водой и оставлено внизу лестницы, где его можно было легко найти в темноте ночи. Марджери подняла свою шерстяную юбку, присела на корточки и выпустила непрерывный поток парной мочи, которая текла в ведро. Она удовлетворенно улыбнулась. Когда она расслабила свой кишечник, ее метеоризм вырвался в глубокий звучащий долгий отзвук. Слышен был плеск ее фекалий. Собаки насмешливо подняли головы с лап и, поняв, в чем дело, опустили головы обратно и снова погрузились в полусон.

          'Better out than in — заявила она, опуская руку в стоявшее рядом ведро с чистой водой и вытирая остатки. Она ухватилась за край юбки, вытерла руки и устало поднялась по лестнице. Раздевшись, она заняла свое место на соломенном матрасе между двумя мальчиками. Уильям уже издавал глубокий гортанный звук в задней части горла, а Томас крепко спал.

 

          Thomas and William stirred with криком петуха, проснулись до рождения солнца и встали на звук жалоб своей матери.

          Margery had already been awake в течение часа; в эти дни она мало спала по ночам. Тихо, при свете угасающего костра, она надела юбку, которую аккуратно сложила и оставила на дне соломенного матраса, и стала спускаться по лестнице, пока не поняла, что у нее нет прыща. Она осторожно поднялась обратно на чердак, шаря в темноте возле своего матраса. Она улыбнулась, прикоснувшись к своей голове, поняв, что она все еще наследница. Чувствуя себя несколько одурманенной вчерашним пенни-элем, она быстро вспомнила происходившие события и внимательно огляделась в поисках доказательств присутствия их гостя. 

          Margery lifted her kirtle and стал приседать на ведро. Он был там, не двигался, собаки все еще настороженно и опасались незнакомца.

          The male and female English Мастифы, хотя и были еще щенками, все же были силой, с которой приходилось считаться, если незнакомец проснулся, чтобы принять участие в каких-либо злодеяниях. Марджери снова разожгла огонь и подложила два куска торфа к новому огню. Она помешала похлебку и открыла дверь, чтобы собаки могли выйти наружу. Они колебались, глядя на открытую дверь, а затем снова на незнакомца.

          'Gew on dogs, он не хочет ничего плохого, иди и занимайся своими делами. — сказала она, выгоняя их за дверь.

          While leading the cow toward дверь, он поднял хвост и выпустил струю экскрементов, которая упала на пол в виде дымящейся лепешки. Коровье вымя было полным и нуждалось в дойке, но сначала она позаботится о воде и похлебке.

          The two sheep and lamb последовал за ним, с удовольствием пощипывая высокую траву вокруг коттеджа. Она отвела корову на лужайку и привязала ее длинную веревку к земле, чтобы она не забрела на владения его светлости.

          Thomas was already making his спускаясь по лестнице, частично одетый, но не готовый к этому дню. Часть его волос встала дыбом, а глаза все еще не были полностью открыты. Добравшись до дна, он повернулся и поднял руки, потягивая мышцы и спину, чтобы проснуться и снять скованность. Его спина треснула, он опустил руки, потянулся к гульфику и почесал правое яичко. Он расстегнул гульфик и справил нужду в ведро, в нос ему ударил аромат вчерашнего пожертвования Марджери. Он повернулся, но слишком поздно, чтобы спасти ноздри от едкой вони. Он встряхнул его и сунул обратно в гульфик, затем позвал Уильяма, который все еще был в постели.

          'WILLIAM GET OUT OF BED, день рожден, и есть работа, которую нужно сделать.     

          William, accustomed to being последний встал с постели, сел и начал вытирать сонную грязь с глаз: «Мне приснился сон, прекрасный сон о девушке с золотыми волосами и глазами голубыми, как небо в яркий весенний день».      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          'Yer, well dream о вашей девушке позже, у нас есть работа.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          William, partly dressed, его нижняя рубашка была поношена у его брата и слишком длинна, свисала до колен. Раздраженный, он медленно спустился по лестнице, чтобы не наступить на рубашку. Он медленно натянул шланг и пристегнул гульфик, затем повернулся, взволнованный тем, что незнакомец все еще находится в том же положении, в котором они оставили его прошлой ночью.

          'Do ya' think он жив, брат?      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          'I heard him groan раньше, и он отвернулся от огня».

          'What if he's a Бунтующий католик, мы можем попасть во все виды дерьма.

          'Watch yer tongue in этот дом William.  Спаси своего отца от поездки из могилы, чтобы дать тебе укрытие.

          'It's no business of наш Вильям он ли он или он не тот прав ma? 

          'Aye, but don Не говорите это слишком громко, Томас. После неудачного заговора с целью взорвать парламент терпимость к папистам уменьшилась».  

          All the time the stranger слушал с закрытыми глазами. Кто эти люди? Где я? У меня болит голова! 

          Margery went outside, picked подняла коромысло, деревянную перемычку, на которой держались ведра, и взвалила ее себе на плечи, чтобы добраться до Бриджхаус-Бек примерно в полумиле отсюда. Она совершала три поездки в течение дня, чтобы обеспечить водой животных, мусорным ведром, стиркой одежды и водой для эля.

          Through the wheat fields she пошел мимо коттеджей, через Сан-стрит, через деревья и вниз по холму. Она слышала, как вода льется вниз по небольшому водопаду рядом с ее любимым местом сбора. Она осторожно шла по берегу, все еще мокрая от утреннего платежа. Солнце начало всходить, и оно сверкало сквозь листву, как бриллианты. Она положила ярмо на землю, затем потерла плечо, где дерево вонзилось и оставило след. Камешки из ручья захрустели под ногами, когда она наклонилась, чтобы наполнить одно ведро, потом другое.

          Margery hitched the two buckets и выпрямила спину под тяжестью груза, стараясь не расплескать его. Путь домой был медленнее. Она не торопилась, поднимаясь на холм, и остановилась на полпути, запыхавшись.

          Thomas walked over to the стол в углу под мансардой и наполнил деревянный таз пресной водой из ведра. Он плеснул на лицо, грудь и подмышки, провел мокрыми руками по темным волосам, скривившись от удара холодной воды. Томас сложил ладонь чашечкой, держа ее в животе, и налил немного воды внутрь шланга. Он быстро вымыл переднюю и заднюю части нижней части тела, повторяя процедуру до тех пор, пока не убедился, что все стало чище, и он удалил вшей и постельных клопов, которые любили собираться и оставлять свои следы в ночное время.

          By this time Margery had Вернувшись с водой, она добавила в похлебку кукурузы, пшеницы и бобов, перемешала и поскребла стенки котла. Аромат наполнил комнату и ударил в ноздри незнакомца, который зашевелился. Он застонал, собаки зарычали, он поднял голову, открыл один глаз и рухнул обратно на соломенный матрац, воспоминания о событиях прошлой ночи остались смутными.

          William knelt beside him with кожаный джек эля: «Выпей это, друг мой, возьми шерсть собаки, которая тебя укусила».

          The stranger leant on his локоть и скривился от боли, когда почувствовал засохший комок крови на затылке: «Где я, парень? Я не знаю.

          'Hall Green, not далеко от поместья Хаворт. Мы нашли тебя в канаве на дне укрытия и принесли домой, чтобы ты отоспался. Мы не знали, проснетесь ли вы сегодня, — ответил Томас. 

          John Hargreaves wasn't знать, но этот добрый поступок должен был оказать глубокое влияние на его остальную часть и будущее его семьи.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_William перевел взгляд с сочувствия на незнакомца, в то время как Марджери разлила по тарелкам ложкой похлебку: «Оставь бедного сына, дай ему немного отдохнуть и поприветствовать новый день».

          The stranger groggily sat up со своего соломенного матраса, схватившись за затылок. Собаки стояли и рычали. 

          'SILENCE DOGS, HEEL !' — крикнул Томас.     

          The dogs dropped to the этаж еще раз, но по-прежнему сохранял бдительность.

          Margery handed the stranger a миску похлебки и деревянную ложку: «Воткни это в себя», придаст тебе сил для пути домой».    

          'Do you remember what получилось?' — спросил Томас.          _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_

          'I remember winning at травлю крыс, я помню, как праздновал и пил эль с двумя мужчинами. Не местные, я их раньше не видел. Продавщица пивной приносила все больше и больше эля, а я продолжал покупать. Последнее, что я помню, — это то, как я шла по улице со своими товарищами по дороге домой».  

          'Do you remember what как они выглядели? — спросил Томас.     

          'They were dressed different . У них были мечи, а у одного была повязка на глазу. — Я их помню, — взволнованно сказал Томас.

          'I must be on мне путь, я благодарю вас за ваше гостеприимство. Меня зовут Джон Харгривз, и я живу недалеко от Мурхаус-лейн в сторону Оксенхоуп. Мне лучше уйти, пока моя жена и дочь Агнес не поверили, что я покинул этот смертный мир.

          'If there's anything I могу сделать, чтобы отплатить вам, я прячусь на пути к Oxenhope. У меня есть соседи поблизости, и моя дочь служит его светлости в поместье Хаворт. Я навеки у тебя в долгу, не знаю, что было бы, если бы ты не пришел.

          'Take more pottage and эля, прежде чем вы пойдете, мистер Харгривз, — сказала Марджери, накладывая еще ложкой похлебки в его тарелку.

          Sitting on the stool by у огня, отхлебнув из миски, Томас сглотнул и поднял глаза. — Вы сообщите об этом стюарду, мистеру Харгривзу?

          'That thieving bastard, он, вероятно, оштрафует меня за пьянство здесь. Достаточно того, что я должен платить десятину церкви и налог Господу. Я не хочу набивать его карманы больше, чем нужно, простите за англичан, матушка, — упрямо сказал Джон.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_'Ничего, чего бы я не слышал раньше.' — воскликнула Марджери, взяв пустые миски и начав мыть их в ведре с холодной водой. — Ладно, мне пора, мне надо пахать, а я опаздываю. Жена будет недовольна, я должен был только проводить Агнес домой из поместья в скверную ночь, но на меня навалилась тяжесть в дворе поместья.

          'Next you are in район, позвони, не думай об этом, — сказал Томас, пожимая ему руку и шагая к двери.

          'Aye 'n next Время, приведи с собой и свою дочь Агнес, познакомимся с девушкой, — застенчиво сказала Марджери, подмигивая Томасу.

          Thomas opened the bottom half из ворот для скота восходило солнце: «Счастливого пути, друг мой».

          'Tarreur Thomas, remember если вам что-нибудь понадобится. Джон, будучи немного дезориентированным, попытался сориентироваться в доме.

          He wiped his forehead and пытался забыть о смущении предыдущей ночи.

          What a fine family, — подумал он про себя. Раньше они не обращались с ним так хорошо, но он задавался вопросом, были бы они так добры, если бы узнали, что он католик.

          He remembered the problems they с чем столкнулся перед переездом в Хауорт, и как он и его семья подвергались преследованиям в последнем приходе. Мессы были запрещены, католические священники пропали без вести, предположительно казненные, и каждое воскресенье их штрафовали на двенадцать пенсов за непосещение королевской англиканской церкви. Его жена Марг и его дочь Агнес ежедневно сталкивались с обвинениями, шёпотом и унижениями. Иногда он задавался вопросом, стоило ли все это того, особенно для бедной Агнес, которая тогда не совсем понимала, что происходит и почему они больше не ходят в церковь. Бедняжка не могла понять, почему другие дети не хотят играть с ней и песни, которые они пели о ней, причиняли ей боль.

          He made his way across вспаханные поля к Солнечной улице, за сломанной сухой стеной, коттеджи слева, возвышающиеся холмы, усеянные овцами, справа, он пошел вверх по холму, где он сворачивал в Марш-лейн. Идти было трудно, утренний холодок, роса делала грязную дорожку скользкой, он чувствовал, как пот сочится сквозь поры, пока он шел. По обеим сторонам дороги были зеленые поля, и солнце поднималось над его правым плечом; и свет резал глаза. Наконец он добрался до вершины холма и позволил своим шатающимся ногам спуститься с другой стороны. Он прошел еще мимо коттеджей, большинство семей уже встали и тащили плуг, одни с волами, другие без. Казалось, прошло много времени в его нынешнем состоянии, но теперь он был на пути домой, выехал на Мурхаус-лейн, через поле, и вот он, наконец, дома.

          The door was wide open , а его жены Марг нигде не было видно. Он вошел внутрь и погрелся у огня, заметив темное пятно рвоты на своей тунике.  Его чулки были влажными, грязными и запачканными, а голова болела как внутри, так и снаружи. Он снял рубашку и чулки и бросил их в кучу возле костра. Он подошел к керамической миске с водой, и как только он плеснул водой на лицо, вошла она, только что вернувшаяся с ведрами воды из Бриджхаус-Бек.

          She looked at his nakedness когда он склонился над чашей и улыбнулся своей белизне и узловатым коленям.

          'Oh, there you Это муж, Агнес беспокоилась о тебе. Где ты был? Я полагаю, ничего хорошего, — саркастически сказала его жена.

          'Careful wife, I сегодня утром мне не нужна щека, у меня голова расколота, — Джон повернулся, чтобы показать ей свой затылок.

          'Goodness John, what сделали ли вы?' — спросила его жена, когда она поспешила на кухню и провела мокрой тряпкой по затылку Джона, медленно вытирая его.

          John grimaced in pain, «Моя крестная жена, ты хочешь снова открыть его? Вы не знаете, что выльется наружу, если вы это сделаете.

         'Stupid old fool. Это расплата за то, что я не ходила в церковь, я знала, что это начнется снова. Никакой жены, это были гвардейцы, они должны были знать, что у меня есть кошелек, полный выигрышей.

          'I went to the Kings Arms за эль, в подвале была травля крыс, так что я поставил шиллин или два и выиграл.

          'Sounds like you won слишком много, — сказала жена, подняв его гимнастерку с пола, заметив пятно.

          She looked at him curiously , 'И что, я могу молиться, случилось с выигрышем?'  

          'Sorry wife, they давно нет. Я очнулась в чужом доме с пустым кошельком. Меня нашли в канаве на их шкуре, и они отвезли меня домой, чтобы я отоспался от раны. — сказал он извиняющимся тоном, вспомнив гостеприимство Рашвортов.

          'I'd say вы проспали больше, чем рану, и, кроме того, вы не думали, что это могли быть они, которые взяли выигрыш.

          John condemned her accusation, «Нет жены, это были не они, на меня напали по дороге домой. Если бы не молодой Рашворт и его семья, кто знает, какой была бы моя судьба. Они обработали рану и положили меня к огню, дали мне поспать утром, накормили меня похлебкой и дали мне запить ее элем, нет, не они. Они такие же добрые люди, как и мы, но не верующие.

          Margaret looked at him curiously , боже мой, теперь я все слышал!

          John turned to her, «Они были разными, добрыми и щедрыми. У женщины было два красивых парня Уильям и ее старший Томас примерно возраста Агнес.

          They didn't know Я был верующим, но мне кажется, что это не имело бы значения».

          'Husband you don' я знаю это. Мы должны быть осторожны; Я не хочу, чтобы наша Агнес снова прошла через все это. Мы должны молчать и держать свои молитвы при себе. Если выяснится, что мы бунтовщики, то все начнется сначала! Она села и закрыла лицо руками.

          'There, there wife мы будем осторожны.Она хорошая женщина, и мне неприятно видеть ее такой, но я должен оставаться непоколебимым и следовать истинной вере.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_Джон положил руку на плечо Маргарет: «Все в порядке, жена, нас никто никогда не найдет, и я буду продолжать платить штраф за то, что не посещаю церковь, но я отказываюсь молиться лжебогу и все! Ну же, вытри глаза и не будем больше об этом говорить.

ГЛАВА 7

ПУТЬ ЖЕНЩИНЫ

 

 

Накормив Томаса и Уильяма обедом, Марджери отправилась домой. Она продолжила путь через вспаханное поле к Сан-стрит, 

мимо сломанного гипсокартона, вверх по холму, где он сворачивал в Марш-лейн. Идти было тяжело в разгар дня, солнце начинало подниматься в самую высокую точку. Наконец она добралась до вершины холма и начала спускаться с другой стороны. Она пошла вниз, мимо коттеджей. Она спросила у одной из женщин, засоливших рыбу, где живут Харгривз.

          She pointed, 'Hargreaves коттедж через то поле до Мурхаус-лейн, прямо на холме.

          Margery walked across the field и вниз по склону; и заметил дым, выходящий из трубы. Куры разбежались и заквакали, когда она приблизилась.

          'AYEUP, ARE YOU ЗДЕСЬ, МИССИС ХАРГРИВЗ? — сказала она, подходя к двери коттеджа с каменными стенами.

          'I AM, ' n кто вы могли бы быть? Она спросила: «Я раньше не видела тебя в этих краях, но видела тебя на рынке в Хауорте».

          'Aye, and I Я видел тебя там... и твою прекрасную дочь.

          'What brings you down холм?' — спросила миссис Харгривз, продолжая вставлять и вынимать поршень маслобойки.

          'This hat, I нашел в поле, в нашей канаве, думал, может быть, твоего мужа.

          'Aye it's his. Вы, должно быть, миссис Рашуорт, вы ухаживали за Джоном позапрошлой ночью. Тебе лучше зайти внутрь. Хочешь пива?     

          'That would be fine — сказала Марджери. — От прогулки меня немного пересохло.

          'John won't быть дома на века, он пашет поле для милости лорда,' сказала миссис Харгривз, наливая еще эля в домкрат Марджери.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          'Well, that's just Я пришла не к Джону, я пришла к вам, — улыбаясь, сказала Марджери.

          Mrs Hargreaves laughed a deep животный смех, откидываясь назад, поднимая голову к стропилам, затем снова на Марджери. «Боже мой, здесь, чтобы увидеть меня, ради чего?»

          Margery smiled cunningly, ' Так вот, когда твой Джон поправлялся у нашего очага, он упомянул твою дочь Агнес, которая работала в поместье. Нашему Томасу нужна роскошная женщина, чтобы вернуться домой, и я подумал… bb3b-136bad5cf58d_  

          There's no way on earth мой муж позволит Агнес выйти замуж за неверующего. «Наша Агнес? Ммм, не уверена, что мой муж позволит это».

          Margery took another sip of эль. — Я много раз видел ее с тобой на рынке, она кажется знатной девицей.

          'Aye she is, мы гордимся ею и женщиной, которой она стала. Но зачем она, в деревне полно других девиц.

          'Aye, there is , но вдовы или испорченные многие из них.

          You being new to the Пэриш, я подумал, что это могло бы стать хорошей парой.

          I'll have to поговори со мной, муж, когда он вернется с поля. Зарплата Агнес с поместья очень кстати, я поговорю с мужем. Я не буду с ним говорить, потому что знаю, каким будет ответ.

          She dropped her head with разочарование; однако интерес свахи был возбуждающим.

          'Me son Thomas is арендатор в Холл-Грин, но знатный парень, и у него гораздо больше возможностей, — с гордостью заявила Марджери. «Просто нужна хорошая женщина, чтобы подтолкнуть его в правильном направлении». Марджери убедительно сказала: — Здесь не так много хороших парней, больше всего любят выпивку и шлюх в тавернах. Кроме того, ты хочешь, чтобы твоя дочь всю жизнь была старой девой?

          Worriedly Mrs Hargreaves paused before отвечая: «Нет, конечно, но это все так внезапно».Небеса выше, она напористая женщина,— подумала она.    

          'She would have a великолепная жизнь с моим Томасом, «и Бог даст ребенка или троих». «Тогда вы правы, давайте снова поговорим в церкви Святого Михаила и всех ангелов в воскресенье, после молитвы». — заявила Марджери с чрезмерной уверенностью и напористостью, которыми она была известна.

          'Yes let's do that Миссис Рашворт.Это невозможно, потому что нас там не будет! Бедняжка Агнес, первый поклонник, который звонит, и я должен отказать ему. Кем стать или нашей Агнес? Ее отец ни за что не позволит ей выйти замуж за верующую.

          Mrs Hargreaves thought back to время, когда они с Джоном впервые заметили друг друга в церкви. Он был красивым мужчиной, а его отец был свободным человеком и владел землей. Им было очень комфортно долгое время, пока все не началось. Большинство принесли присягу королеве Бесс, но Джон и его отец отказались. Они тайно молились и причащались под покровом темноты; священник-иезуит приходит к ним в коттедж посреди ночи. Они перестали ходить в церковь и заплатили штраф, много проиграв суду поместья из-за шиллингов, которые им приходилось конфисковывать каждую неделю.

          The Hargreaves had been hoping за большую религиозную терпимость, когда Яков взошел на престол. Дела пошли еще хуже, и в деревне их наказали. Вскоре они ушли, опасаясь возмездия, исчезли, отдали все, что имели, кроме быка и нескольких безделушек, которые продали.

          Labour was in short supply из-за «черной смерти», поэтому Джону не потребовалось много времени, чтобы заручиться благосклонностью лорда и купить небольшой участок земли на окраине Хаворта. Этого было недостаточно, чтобы прокормить их, но у Джона все еще оставались деньги, и его оплачиваемая работа на лорда поддерживала их.

          'I'll not обещай что угодно, но если Джон того пожелает, ты можешь позвонить еще раз. — сказала миссис Харгривз.Она скоро потеряет интерес, когда мы не появимся в церкви. 

          It was getting late, и Марджери поняла, что ей все еще нужно идти вверх по холму домой: «Боже мой, солнце садится в небе, а я не приготовила ужин для себя, мальчики, и не завела корову. '         

          Mrs Hargreaves came out of глубокая мысль: «Мне нужно двигаться дальше, мой Джон наверняка поймет, что что-то не так, если что-то пойдет не так, когда он вернется домой». Давай, дорогая, иди с тобой, пока мы оба не выстроились в очередь за табуретом для ныряния.

          Margery took the last swig эля и вернул домкрат миссис Харгривз. «Хорошо, тогда увидимся в воскресенье».          _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_      Марджери ушла, чтобы обогнать ночного сторожа.    

 

          John arrived home in the свет луны. Она слышала его, и ей стало стыдно за все, что произошло в его отсутствие. Он вошел в дверь, скрипели петли, измученный дневным трудом на господском поле. Он нащупал свою шляпу, но понял, что потерял ее. Джон молча подошел к скамейке, почти шатаясь от десятичасового перенапряжения. Он поднял ведро и налил воды в большую деревянную миску, засунув в нее голову на целую вечность. Только когда он больше не мог задерживать дыхание, он поднял голову и выпустил боль в легких. Он задохнулся и еще два раза плеснул себе в лицо, проведя руками по своим вспотевшим темным волосам. Он снял мокрую рубашку, обнажив жилистые, но мускулистые руки и грудь, и продолжил мыть подмышки.

          He removed his codpiece and его грязные чулки, его жена тут же подбирает их и складывает, готовые к завтрашнему дню.

          Mrs Hargreaves held a linen полотенцем, пока он брызгал водой под руки и между ног, убедившись, что смыл пот. Он высушил их должным образом, чтобы избежать натирания. Жена дала ему надеть чистую майку. Оно свисало почти до колен, но было свежим и пахло весенним днем, и ему это нравилось. Он сидел на своем табурете у очага, курил из своей глиняной трубки и думал о событиях дня. Он был не единственным, кто выполнял приказы лорда, и, по крайней мере, ему заплатили. Он наслаждался товариществом с другими мужчинами. Там были Ричард Бинс, Энтони Пигшеллс и Роберт Дин, все арендованные лордом, кроме него. Ему нравилось подшучивать; нечасто днем выпадало время для смеха, особенно по воле лорда.

          Shall I tell him, неееет, лучше оставить на другой раз. Марджери молчала, не зная, как завязать разговор с мужем. Она размешала похлебку в котле и принесла ему эля, чтобы помочь ему прочистить горло от пыли.

          'You are quiet wife У тебя есть что сказать мне? — сказал он расслабленным, но любопытным тоном. 

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_'Нет, муж, подожди, когда ты напьешься эля, тогда и поговорим,' сказала она, стараясь не рассказывать слишком много о своей предыдущей встрече с Марджери Рашворт._cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_

          Mrs Hargreaves handed him the чаша. Он проглотил содержимое и вторую порцию, глотнув эль, чтобы запить ее. Он остановился и успокоился.          

          'Tell us wife, наша болтовня имеет какое-нибудь отношение к тому, что я сижу на столе?

— спросил Джон, загипнотизированный огнем.

          Mrs Hargreaves realised that Margery оставил шляпу, так что она подошла и повесила ее на гвоздь возле двери.

          'So, it seems — Вы имели удовольствие сегодня посетить миссис Рашворт, — сказал Джон, попыхивая трубкой. — А что вы обсуждали, жена?       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          'Nothing except the time день мужа. Она вернула твою шляпу, это орл.         

          'Seems a long walk просто говорить о времени в день.

          Mrs Hargreaves looked at John любопытно: «Мы болтали, пока я взбивала масло». Его жена встала, чтобы разжечь огонь и помешать похлебку, потому что она еще не ела.

         Она что-то сдерживает, я чувствую это. Джон был зациклен на ее разговоре с Марджери и терпеливо ждал, пока она расскажет больше.

          'Oh husband, what разговоры женщин, которые сбивают масло, вас заинтересуют? Она ответила, желая оставить женские дела женщинам, зная, что сейчас не время все усложнять.

          'Come now, don «Не позволяйте событиям дня беспокоить вас, а что насчет пахоты?» — спросила она, меняя тему и наливая ему еще эля.

          'One field is finished «Я должен вернуться завтра с Ричардом, Энтони и Робертом Дином, чтобы закончить другое».

          He sat back against the стены, измученный, снова набивая свою глиняную трубку. Он знал, что не следует слишком сильно давить, потому что секреты его жены в какой-то момент всегда доходили до его ушей, либо через ее рот, либо через других. Его хорошо знали в деревне, и он знал, что, если что-то серьезное, она скорее доверится ему.

          Some things are best left недосказанное, особенно когда это женское дело.Лучше оставить на другой день, подумал он про себя.

          He took a puff of свою трубку, наблюдая, как тлеющие угли в чаше краснеют, затем медленно задул, наблюдая, как дым смешивается с дымом от костра и стелется к стропилам.

CHAPTER 6

DARKEST DANGER

 

 

John stuck his head in the bucket of water and washed, trying to rid himself of the stains and memory of the previous night. He started to recall the events…

          He remembered waiting for Agnes near the manor and hearing the buzz emanating from the square. It was a chilly night and thought he might climb the hill for a quick ale and warm himself by the fire, knowing that she was always late coming from the manor.

          He was only going to stay for an ale or two until his two companions convinced him to go to the rat baiting in the cellar. He remembered walking down the creeping, rotten wood stairs into a large stone-walled room which was full of smoke and the stench of dead rats and loud barking dogs whipped into a frenzy by their owners. There was the acidic smell of old urine and stale ale. Oil lamps lit the centre of the room, which was cordoned off with a square of wooden planks set almost chest high. The earthen floor was blood stained at the bottom of the pit, which was home to dog fights, cock fights, and tonight’s entertainment.

          Men entertained themselves yelling, and arguing their point, often spraying spittle, trying to get the slightest bit of knowledge about the contestants that may positively sway their wager. The dog owners rallied support for their dog above any other. Casting wagers against owners of other dogs, excitedly.       

          ‘That little terrier, I might wager on the rat, yelled one drunken guest.’

          All that heard laughed, with one elder who couldn’t quite contain himself, coughing out his ale while trying to laugh and breath at the same time. ‘

          Ayup, I’ seen the rats he catches them in the cemetery, some are bigger than a house cat’, Said another.

          The rat catcher made his way down the wooden stairs. His hessian bag relentlessly moving with squealing, panicked rats.

          He unloaded thirty rats out of the hessian bag into the pit. They scattered quickly around the pit as the crowd roared with excitement. Men filled the wooden bleachers which climbed up the stone walls. The dogs, terrier crosses all of them, barked with excitement, pulling on the rope held by their owners. Hearing the dogs, the rats cornered themselves, climbing over one another to get to the highest point on the wall to escape, only to be knocked lower by another bigger rat. Their six-inch tails trailed behind them, their yellow teeth nipping at the rat beside and long whiskers twitching with nervousness unused to being in the light.

          ‘Come on, Billy lets show them what you can do,’ said the owner stepping forward for his dog’s turn at the mayhem.

          He unroped the dog and picked him up by the scruff of the neck, holding him in mid-air on the inside of the pit. The crowd roared. The men screamed back and forth across the pit, making bets on how many rats Billy could dispense with in a minute.

          ‘He doesn’t look like much ta me, I’ll wager two shillings, no more ‘n fifteen rats!’ Yelled one patron eagerly.            

          ‘Yer, I’ll take your wager and say more ‘n fifteen!’  Said another.

          The dog seeing the rats, excitedly tried to struggle free from his owner’s grasp, but he couldn’t break his grip. The owner looked at the referee and waited for the signal. When the referee nodded, he dropped the dog. The timekeeper turned the minute glass as soon as the dog’s paws touched the dirt. Excitedly, Billy growled and looked at the rats, his senses alert and keen. He was highly stimulated by the herbs his owner had given him and ready to do what he had been trained to do. He hit the ground running, feverishly attacking the group of rats in the corner.

          The crowd roared, Hargreaves getting caught up in the excitement had placed his wager declaring twenty rats as his number. His companions secretly smiled at each other, knowing that no dog could reach such a milestone. The steward’s money was safe, they thought. Besides that was the least of their worries.

          The dog worked in exemplary fashion, a grip, a toss, and it was all over for the rat. Billy was very skillful and at one point bit into two rats at the same time, shaking them both in a frenzied fashion then releasing his grip and running at the corner to latch onto others. They scattered as he approached, but he was too quick and knew their habits, running close to the wall as tight as they could.

          The marshal, who tried to keep some order to proceedings, called out the number of rats killed, ‘One rat, two, three, four, five…’ Some lay motionless, others bloodied with their entrails following them, but still alive, tried to crawl away.

          ‘Seventeen... eighteen... nineteen… twenty... time.’ Said the marshal, who wrestled a dead rat from the dogs’ mouth and lifted Billy by the scruff of the neck, out and back to his owner. Billy wasn’t finished yet and tried to fight his way out of the marshal's grip to continue.       

          ‘Ayup that rat isn’t dead,’ said another man who had wagered on nineteen.

          The marshal stepped in, ‘Right, local rats, local rules. If t’ rat manages to get to the outside of the pit in a minute, then he is considered still alive, and the count will be nineteen.’ The timekeeper turned over the minute glass as the referee marked a large circle with a stick on the inside circumference of the pit.

          Excited, the crowd yelled at the rat, some wishing it ill health and good riddance and others wishing it a healthy recovery.

          ‘Ayup, it’s movin, cum on, get crackin,’ said one man.    

          The rat suffered from a lack of blood, and its two back legs were shattered. It rose up on its front paws, face smashed, and blood was oozing from its mouth and an eye socket that was missing an eye. It continued to move, and the crowd cheered as more wagers were placed on the result. The rat looked behind and tried to sniff its back legs, numbed by the crushed nerves. It pushed up on its front paws again and some of the crowd cheered. Others started to insult the owner of Billy who they said, did not do enough to kill the rat. The rat took one more step and then keeled over in exhaustion.

   ‘TWENTY!’ Yelled the referee. John looked up at his companions and was shocked, ‘I WON, TWENTY RATS!’ He laughed ecstatically, ‘I WON! I WON!’

          The two men looked at each other angrily and tried to come to terms with what had eventuated as they had given him odds.

          ‘Grand Billy, well done, lad.’ The owner said, wiping the blood and left-over entrails from his chin.

          He placed Billy on the floor and poured water from a bowl into his hand and continued to wash his face, being sure to allow Billy his fill to feed his thirst.

          ‘Twenty rats killed in a minute, who’d have thought,’ said one of John’s companions while giving him the steward's shillings.

          John held out his hand and smiled, then placed the coins in the leather purse which hung from his belt,

          ‘Come on rounds on me!’

          The steward would not be happy, knowing that they had lost his money. But that dog, how were they to know? It wasn’t until later that they heard the dog had a reputation in other parts of Keighley.

          ‘Ta, kind sirs, pleasure is mine,’ as John gestured for them to follow him up the stairs for a celebratory ale.

          The drinks were on him; he went upstairs with his new companions. They showed him much kindness and so did the barmaid ensuring their jacks were kept full. She knew the drill.

          He didn’t notice the steward on the far side of the tavern and the shrewd nod he gave to the strangers through the crowd when their eyes met his. One of them frowned with disappointment and shook his head slightly. The steward wasn’t amused.

 

           The following evening, sitting at home in Stanbury, the steward started to think about the events of the previous night. He was angry that his companions had lost his wager; he didn’t like common folk winning at the rat baiting that he secretly organised to coincide with each manor court. On a good night, he could win money from the locals, who had managed to scrounge for the payne, fines and dues. Without money for the payne, fines and dues they would have to pay more the next time, some shillings for the lord and some for him. He always stayed one step ahead, knowing that if the lord’s coffers were low and he lost his temper, he would have to pay it out of his own purse.

          It was quite a lucrative setup. He paid a shilling to the rat catcher, a shilling to the dog owner and a portion of the winnings to his recently acquired partners. That coupled with his skimming of the fines and dues paid, provided a lucrative income on top of the stipend which his lordship paid him to tend to manor business. That night, he thought, was supposed to be unique. He had arranged for a dog to come up from Bradford after seeing him in action down there a few weeks past. He had never seen a dog so ferocious, so cunning and quick. He lost some money on him in Bradford but expected to get it all back, and more, that evening.

          The evening was even better than expected, having charmed his way into a card game with a couple of out-of-town coney-catchers. He had watched them take coin from several locals before he approached the table. He felt contempt for any outsiders that tried to cash in. These two were obviously from out of the parish, likely doing their regular rounds through the local villages. It was apparent that they were good at it for the two of them still had both their ears. They allowed him to win the first three hands, one of them raising the bet each time then bowing out to let his friend lay down cards which were always just good enough to win the hand. They were clever enough to let him win a hand occasionally, to keep his interest, but slowly gained more and more of his purse. That was, until the watchman rang the bell for a count of eight.

CHAPTER 7

WAY OF A WOMAN

 

 

After giving Thomas and William their lunch, Margery started back home. She continued across the ploughed fields to Sun Street, 

past the broken drywall, up the hill she went where it turned into Marsh Lane. It was tough going in the heat of the day, the sun starting to get to its highest point. She finally reached the top of the hill and started down the other side. Down she went, past more cottages. She asked one of the women salting some fish, where the Hargreaves lived.

          She pointed, ‘Hargreaves cottage, across yonder field to Moorhouse Lane, just up the hill.’

          Margery walked across the field and down the hill; and noticed the smoke coming out the chimney. The chickens scattered and squawked as she approached.

          ‘AYEUP, ARE YOU THERE, MRS HARGREAVES?’ She said walking up to the door of the stone walled cottage.

          ‘I AM, ‘n who might you be? She asked, 'I haven’t seen thee in these parts before, but I’ve seen you at the market in Haworth.’

          ‘Aye, and I’ve seen you there... and thy lovely daughter.’

          ‘What brings you down the hill?’ Asked Mrs Hargreaves as she continued to push the plunger in and out of the butter churner.

          ‘This hat, I found it in the field in our ditch, thought it might be your husband’s.‘

          'Aye it’s his. You must be Mrs Rushworth, you tended ta John the night before last. You better come inside. Do ya' want a brew?’     

          ‘That would be fine,’ said Margery, ‘The walk has made me a bit parched.’

          ‘John won’t be home for ages, he’s ploughing a field for the lord’s grace,’ said Mrs Hargreaves as she poured more ale into Margery’s jack.        

          ‘Well, that’s just it, I didn’t come ta see John, I came ta see you,’ Margery said, smiling.

          Mrs Hargreaves laughed a deep belly laugh, leaning back, raising her head to the rafters, then back at Margery. ‘My goodness, here to see me, what in God’s name for?’

          Margery smiled cunningly, ‘Well, when your John were convalescing at our hearth, he mentioned your daughter Agnes who worked at the manor. Our Thomas needs a grand woman to come home to, and I was thinking…’          

          There’s no way on earth my husband will allow Agnes to marry outside the faith, ‘Our Agnes? Mmm, not sure if me husband will allow it.’

          Margery took another sip of ale. ‘I seen her at the market with thee on many occasion, seems like a grand lass.’

          ‘Aye she is, we’re proud of her and the woman she’s become. Why her though, there’s plenty of other lasses in the village.’

          ‘Aye, there is, but widows or spoiled the lot of 'em.

          You being new to the Parish, I thought it might make a good match.’

          I’ll have to speak to me husband when he gets back from the fields. Agnes’ wage from the manor comes in right handy, I will speak to my husband.’ I’ll not speak to him because I know what the answer will be.

          She dropped her head with the disappointment; however, the interest of a matchmaker was exciting.

          ‘Me son Thomas is a tenant at Hall Green, but a grand lad and bound fer better,’ claimed Margery proudly. 'Just needs a good woman to push 'im in the right direction.' Margery spoke convincingly, ‘Not many good lads around here, most like the drink and whores at the taverns. Besides, do you want thy daughter to be a spinster her whole life?’

          Worriedly Mrs Hargreaves paused before answering, ‘No course not, but this is all so sudden.’ Heavens above she's a pushy woman, she thought.     

          ‘She would have a grand life with my Thomas, ‘n God willing a baby or three.’ ‘Right you are then, let’s talk again at Saint Michael and All Angels on Sunday, after prayers.’ Stated Margery with the over confidence and pushiness that she was renowned for.

          ‘Yes let’s do that Mrs Rushworth. There’s no chance of that ‘cause we won’t be there!  Poor Agnes, the fist suitor that comes calling and I must turn them away. What is to become or our Agnes? There's no way her father will let her marry outside the true faith.

          Mrs Hargreaves thought back to the time when she and John first noticed each other in church. He was a handsome man, and his father was a freeman and owned land. They were very comfortable for a long while until it all started. Most had pledged their oath to Queen Bess, but John and his father refused to. They said their prayers in secret and held Communion under the cover of darkness; a Jesuit priest coming to their cottage in the middle of the night. They stopped going to church, and paid the penalty, losing much to the manor court because of shillings that they had to forfeit each week.

          The Hargreaves had been hoping for more religious tolerance when James came to the throne. Things got worse, and they were chastised in the village. A short time later they left in fear of retribution, disappeared, gave up everything they had except the ox and a few trinkets, which they sold.

          Labour was in short supply because of the ‘black death’, so it didn’t take long for John to get the lord’s favour and buy a small patch of land on the outskirts of Haworth. It wasn't enough to sustain them but John still had coin left over and his paid work for the lord kept them going.

          ‘I’ll not promise anything, but should John wish it, you can call again.’ Said Mrs Hargreaves. She'll soon lose interest when we don't show up at church. 

          It was getting late, and Margery realised that she still had to walk up the hill home, ‘Goodness me, the sun is getting low in the sky and I haven’t prepared the supper for me boys or got the cow in. Best I nip on quickly like.’         

          Mrs Hargreaves came out of deep thought, ‘I need to get a move on, my John will surely know somethin’s amiss if things aren’t orderly ‘n well when he gets home. Go on, love, be off with ya’ before we both have ta line up for the ducking stool.’

          Margery took the last swig of the ale and handed the jack back to Mrs Hargreaves. ‘Right, I will see thee Sunday then.’                 Margery left and quickened her pace to beat the night watchman’s bell.    

 

          John arrived home in the light of the moon. She heard him and felt ashamed of all that had gone on in his absence. He walked in the door, the hinges creaked, exhausted from the day’s labour in the lord’s field. He felt for his hat but realised that he had lost it. John walked to the bench silently, almost staggering from the ten-hour overexertion. He lifted the bucket and poured water into the large wooden bowl sticking his head in it for what seemed like an eternity. Only when he couldn’t hold his breath any longer did he lift his head and release the ache in his lungs. He gasped for air and splashed his face two more times, running his hands through his sweaty dark hair. He took off his wet shirt, exposing his wiry but muscular arms and chest and continued to wash under his arm pits.

          He removed his codpiece and his soiled hose, his wife picking them up in an instant and folding them ready for the next day.

          Mrs Hargreaves held a linen towel silently while he splashed water under his arms and between his legs, making sure he washed away the sweat. He dried them properly to keep away the chafe. His wife gave him a clean undershirt to put on. It dangled almost to his knees, but it was fresh with the smells of a springtime day and it pleased him. He sat on his stool near the hearth, smoked from his clay pipe and thought about the events of the day. He wasn’t the only one doing the lord’s bidding and at least he got payed. He enjoyed the comradery with the other men. There was Richard Bins, Anthony Pigshells and Robert Deane, all tenanted to the lord except for him. He enjoyed the banter; it wasn’t often that there was time for laughter during the day, especially at the lord’s pleasure.

          Shall I tell him, nooo best left for another time. Margery was silent, not knowing how to breach the subject with her husband. She stirred the pottage in the cauldron and brought him ale to help him clear the dust from his throat.

          ‘You are quiet wife, have you got something to say ta me?’ He said in a relaxed but curious tone. 

          ‘No husband, hold on, when you’ve had thy fill of ale then we'll chat,’ she said, trying not to give too much away about her earlier meeting with Margery Rushworth. 

          Mrs Hargreaves handed him the bowl. He devoured the contents and a second helping, gulping ale to wash it down. He paused and stilled himself.          

          ‘Tell us wife, does our chat have anything ta do with me hat sitting there on the table?’

John asked, mesmerised by the fire.

          Mrs Hargreaves realised that Margery had left the hat so she walked over and hung it on the nail near the door.

          ‘So, it seems you had the pleasure of a visit from Mrs Rushworth today,’ said John as he took a puff of his pipe. ‘And what did you discuss wife?’        

          ‘Nothing except the time a’ day husband. She brought yer hat back, that's orl.’         

          ‘Seems a long walk just ta talk about the time a’ day.’

          Mrs Hargreaves looked at John curiously, ‘We had a chat while I was churning the butter.’ His wife stood to stoke the fire and stir the pottage because she hadn’t eaten yet.

          She’s holding something back, I can feel it. John was fixated on her discussion with Margery and waited patiently for her to disclose more.

          ‘Oh husband, what conversations women have while churning butter, would you be interested in?’ She replied, wanting to keep women’s business to the women, knowing that now was not the time to complicate things.

          ‘Come now, don’t let the events of the day worry you and what of the ploughing?’ She asked, changing the subject while pouring him more ale.

          ‘One field is finished, I must go back tomorra’ with Richard, Anthony and Robert Deane, to finish t’other.’

          He sat back against the wall, exhausted, re-filling his clay pipe. He knew not to push too hard, for his wife’s secrets always made their way to his ears at some point, either by her mouth or by others. He was well known in the village and knew that if it were anything serious, she would confide in him sooner.

          Some things are best left unsaid, especially when it’s women’s business. Best kept for another day, he thought to himself.

          He took a puff of his pipe, watching the embers in the bowl redden, then he slowly blew out, watching the smoke mingle with the smoke from the fire and drift toward the rafters.

​

ГЛАВА 8

ПУТЬ ЖЕНЩИНЫ

 

 

Марджери привыкла слушать службы на английском, а не на латыни. Она могла понять, о чем говорил служитель, и это касалось не только Священных Писаний. Особенно ей нравились проповеди с лаконичными заметками и новостями, известиями короля. Теперь прихожан призывали читать Библию, но большинство из них были неграмотными, поэтому полагались на священника, чтобы сообщить им о воле Бога.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

С кафедры викарий произнес проповедь о браке.

 

«Женщина — существо слабое, не наделенное подобным

сила и постоянство ума, как у мужчин. Следовательно, они

чем скорее встревожены и тем более склонны к слабым привязанностям

и расположение ума больше, чем люди.

 

Марджери нравилось приходить в «Святой Михаил и все ангелы». Она подумала, что это великолепное здание, и вспомнила, как приходила сюда в детстве, когда все было на латыни, а католическое Святое Причастие было в порядке вещей. От двери до алтаря было всего тридцать шагов; благодаря толстым каменным стенам внутри было относительно прохладно в самые жаркие летние дни. Большие круглые узоры, украшающие стены, изображали выцветшие библейские сцены, святых апостолов, ангелов и Христа, окрашенные в красный и желтый цвета охры. Сводчатый потолок возвышался над простыми деревянными скамьями внизу. Вход в часовню был украшен богатой резьбой по камню. Большой деревянный крест венчал небольшой проем в стене, в котором висела масляная лампа, изливавшая свой тусклый свет на алтарь.

          Margery heard the door vibrate с ветром. Она огляделась, помолчала, затем повернулась лицом вперед, слушая окончание длинной проповеди викария.

 

«Хороший человек или хозяин семьи — это человек, в котором

покоится частное и надлежащее управление всем

дома: и он приходит к нему не по избранию... но по

установление Бога, установленное даже в ходе природы ».

 

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_ Он сделал паузу.

​

'— Хозяйка дома — это человек, который уступает

помощь и содействие в управлении мастеру

семья. Ибо он как бы князь и главный правитель;

она партнер.

 

          She wondered why Mrs Hargreaves , Джон и Агнес отсутствовали в церкви. Сейчас не время отсутствовать, и наверняка им грозит штраф в два шиллинга, подумала она.  

          The vicar finished his sermon_cc781905 -5cde-3194-bb3b-136bad5cf58d_ затем попросил своих прихожан оставаться на своих местах. Несколько жен и дочерей продолжали смотреть на своих мужей и отцов с презрением, когда они быстро поднялись, чтобы быстро уйти. Особое внимание мужчинам уделял староста, отвечавший за порядок в храме.

          The vicar repeated, ' Дорогие люди, пожалуйста, оставайтесь на своих местах, у меня новости из Лондона, парламент принял закон, запрещающий католицизм. Священников-иезуитов арестовывают и заключают в тюрьму. Любой, кто их укрывает, почувствует на себе всю тяжесть закона.

          The congregation were shocked, поскольку король Яков обещал большую религиозную терпимость. Одни начали хныкать, другие сидели неподвижно.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          The vicar went on, 'Боже, храни короля.'      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          'God save the King ! Боже, храни короля!' Прихожане вместе повторили, следуя примеру викария.

          They then recited the Lord's Молитва.

 

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_       Отец мой, позволь твоему искусству быть в'.

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_           _cc781905 -5cde-3194-bb3b-136bad5cf58d_     Да придет царствие твое, да будет воля твоя, на земле, как и на небе.

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_           _cc781905 -5cde-3194-bb3b-136bad5cf58d_  Дай нам на сей день хлеб насущный; прощаем наши прегрешения, как мы

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_           _cc781905 -5cde-3194-bb3b-136bad5cf58d_      пасс против нас ктотрес; не введи нас в искушение,

но избавь нас от зла.

 

          The congregation stood and started подача из скамеек к двери в задней части церкви. Марджери все еще искала Харгривов, когда вышла через большую дубовую дверь на дневной свет.

          She was followed by William и Томас: «Что случилось, мама, ты выглядишь рассеянной?» — спросил Уильям с озабоченным выражением лица.

          'I'm fine сынок, просто благодарю Бога за день,Воскресенье всегда было хорошим днем, она думала,отдых от рутинной работы и хлопот.Она также сочувствовала меньшинству непокорных католиков, живших в деревне и окрестностях Кейли.

          'William, mother is просто чувствую себя наполненным проповедью, — сказал Томас, улыбаясь и думая о предстоящем «бале» и эле.

          'William don't прояви неуважение к Господу и Спасителю, если не хочешь навлечь проклятие на семью, — сказала Марджери, оглянувшись и презрительно нахмурившись. Мы увидим, насколько ты умен, когда я раскрою свой маленький секрет, сынок.

ГЛАВА 9

РАЗРУШЕННЫЕ ВИДЕНИЯ

 

 

Уильям проводил Марджери до дома, а Томас встретился с другими деревенскими мужчинами, готовясь к «балу» против Ист'ардса. Бал всегда был зажигательным событием, и Томасу нравилось товарищество, которое оно порождало. Ожидалось, что каждый мужчина в Хаворте, который мог ходить, будет участвовать, и игра будет отмечаться и обсуждаться в течение нескольких недель после этого.

          Two upright poles were placed в загоне к востоку от Мурхаус-лейн, а другой - к западу от Хаворт-роуд, примерно в полутора милях от него. Две группы мужчин насчитывали около трехсот человек, но никто не знал наверняка.

          The game would start on восточная сторона Бриджхаус-Бек, где мяч будет брошен в толпу мужчин, соревнующихся за касание. Мяч, обтянутый кожей овечий пузырь, был брошен в рукопашную. Многие потянулись к нему, и он отскочил на запад в море цепких рук. Он исчез под давкой только для того, чтобы вновь появиться после огненной встречи внизу.

          One came up throwing the мяч на запад, другой хватался за сломанный нос. Движение мяча то останавливалось многими руками, то снова исчезало. Толпа двинулась в воды Бриджхаус-Бек, но была остановлена на берегу огромным дубом. Один из игроков East'ards залез на дерево с другой стороны и уселся на ветку. Мяч подбросили ему, и двое с Вест'ардов полезли за ним, пытаясь высвободить мяч из его зажима. Все трое упали с дерева на ожидавшую внизу толпу. Двое из них снова встали, чтобы продолжить, но третий, упавший, не двинулся с места. Толпа, движущееся, цепляющееся море тел, движущихся над ним без разбора, брыкающихся и толкающихся, не жалеющих своего веса и количества.

          As the melee continued slowly на западе остались четверо мужчин, один сжимал вывихнутое плечо. Другой истекал кровью из пореза на голове, а двое других лежали тихо и все еще свернувшись в неудобной позе на сырой земле.

          At the centre of the толпа двое мужчин боролись за владение мячом, трое других хватались за свои гимнастерки, пытаясь оттащить их. Четверо из East'ards толкнули мяч, и постепенно мяч продвигался дальше, пока не оказался в верхней части толпы. Все поблизости пытались поразить его, и какое-то время он действительно двигался на восток. Он снова погрузился в море тел, один человек держал его, а восемь его людей шли впереди.

          Two West'ards men , видя, что они делают, сумел схватить игрока с мячом за руку, но когда толпа рванулась вперед, его рука была схвачена и отведена назад в противоположном направлении. Из него вырвался всемогущий крик, когда его схватили за руку. Мужчины Вест'арда все еще держали его, пока не услышали хлопок и последовавший за ним крик, кость вылетела из сустава. Он уронил мяч и вцепился ему в плечо, и мяч некоторое время завис в подвешенном состоянии, не принадлежащий ни одной команде, но поддерживаемый многочисленными телами.

          That was until Thomas happened в теме. Он наклонил голову и качнул мяч. Одни тянули его камзол на восток, другие тянули на запад. Его туника порвалась, но он удержал мяч. Один из Ист'ардов перепрыгнул через двух мужчин и вцепился ему в волосы. Он уронил мяч и вырвал волосы из рук мужчины. Мяч продолжал двигаться в западном направлении через долину и долину, по сухим каменным стенам, через заросли ежевики и в одном месте через огород. Жена и мать кричали из дома, боясь выйти на улицу.

          It wasn't until закат, когда мяч, наконец, прошел через столбы к востоку от Мурхаус-лейн, и жители Ист'ардов радостно отпраздновали свою победу. Они обменялись рукопожатиями с самыми близкими людьми. Уставшие и оборванные, они отправились домой выпить праздничного эля в своей любимой пивной. Некоторые хромали, у других были небольшие порезы и ссадины после дневной игры.

          Thomas made his way home , разорванный китель, поцарапанный, ушибленный и жалеющий себя, они потеряли день.

 

          Earlier, while Thomas was не играя в мяч, Уильям проводил Марджери до дома. Когда они приблизились, Марджери продолжала спускаться с холма мимо коттеджа. «Куда ты идешь, мама, ты сошла с ума?»      

          'William be silent, У меня есть дело, которым нужно заняться, а теперь сбегай домой и разожги огонь, — сказала она, спускаясь с холма.

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_ Она пошла вниз, миновала еще несколько коттеджей, пересекла поле и увидела каменный коттедж Харгривза. Из трубы шел дым, а дверь для скота была открыта. В поле не было никаких признаков Джона, но она вспомнила, что было воскресенье, когда заметила миссис Харгривз, проходящую мимо двери.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          She walked up to the Коттедж робко, не желая удивлять и пугать ее до потери сознания: «Ага, миссис Харгривз, вы там?» Она позвала. Ответа не было.      

         'Mrs Hargreaves? Это я, Марджери Рашворт, я скучала по тебе в церкви. Я думала, что зайду, — кричала она, просовывая голову в дверь.          _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_

          Suddenly, Mrs Hargreaves just появился вопрос: «ПОЧЕМУ ВЫ НЕ ОСТАВИТЕ НАС В ПОКОЕ?» — сердито воскликнула она.

          Margery was shocked by the Вспышка: «О, мне очень жаль, миссис Харгривз, я пропустил вас в церкви и подумал, не случилось ли что-то не так».

          Disappointed, Margery turned away «Извините, что побеспокоил вас, так что я пойду, добрый день, миссис Харгривз».

          As she turned and started Возвращаясь через поле, она услышала тихое хныканье, доносившееся из коттеджа. Она повернулась и пошла обратно, снова засунув голову в ворота для скота. Дав глазам время привыкнуть, она увидела миссис Харгривз, сидящую на табурете и рыдающую лицом к лицу. Она открыла замок и вошла.

          Margery walked up to Mrs Харгривз и положила руку ей на плечо: «Ну вот, милая, что тебя так беспокоит, что ты так грустишь в этот прекрасный день? Муж тебя бил? Ав вы потеряли теленка. Господи, скажи мне!

          Looking up at Margery through слезы. — Простите, что я была с вами груба, я не знаю, что мне делать, — снова вырвалась она, рыдая в руки.

          'There, there pet . Что бы это ни было, мы можем помочь. — заявила Марджери мягким сочувствующим тоном.

          Mrs Hargreaves stopped sobbing and вытерла глаза фартуком. Затем она подняла голову и объяснила, почему они не были в церкви. — Миссис Рашворт, я был так рад, когда мы в последний раз разговаривали, но я должен рассказать вам секрет, но вы должны поклясться, что никому не расскажете. Мы непокорные католики. Она обхватила лицо руками и снова зарыдала.

          'There, there pet .' Положив руку на плечо миссис Харгривз, она успокоила ее. «У меня нет плохих чувств к вам или вашим, но, к сожалению, я чувствую, что союз между нашими семьями не может продолжаться. У нас нет желания подвергаться гневу короля или его церкви.

          Mrs Hargreaves sobbed again, «Пожалуйста, пожалуйста, помогите нам, я боюсь за свою дочь Агнес».

          'Shuush now pet, без слез, конечно помогу! Не волнуйся сейчас. Помните, что мы все были одной веры в одно время. То один бог, то другой, так оно и есть.

          Mrs Hargreaves could have never мечтал, что бедная крестьянка с болот окажет такое сильное влияние на будущее своей семьи.

          'Come now let me принесу тебе пива, — Марджери подошла к деревянной бочке и налила, передав кожаный валет миссис Харгривз. 

          'John is a stubborn человек, похожий на своего отца до него, и последние два года отказывался принести присягу на верность английской церкви».

          She then recounted how difficult это было в их предыдущем приходе, и как Джон отказался от своей земли, чтобы уйти и поселиться там, где их не знали. Она рассказала, как осторожно они ушли в темноте ночи, даже не попрощавшись со своей семьей и друзьями.

          Worriedly, Margery whispered, «Вы должны подчиниться, иначе получите штрафы и конфискацию, вы можете потерять свою землю. Разве вы не слышали о магистрате в Йорке, который повесил священника и еще одного католика ни за что иное, кроме как за их веру и тайные молитвы?

          Mrs Hargreaves gazed up at ей: «Мы ожидали, что законы будут более терпимыми при короле Якове, но с тех пор, как они попытались взорвать парламент, законы были настроены против нас. Настолько, что мы живем в постоянном страхе за нашу собственную Агнес и последствия, которые будут направлены на нее, если его светлость узнает.

          'Mrs Hargreaves, at церкви викарий рассказал нам о торжественном указе короля. У вас есть сорок дней, чтобы послушать богослужение, иначе вы рискуете быть осужденным и потерять свою землю, а то и похуже. Если ты ходишь в церковь и слушаешь богослужение, как и другие, то все хорошо, — сочувственно сказала Марджери.

          'That decision is not мой, но и моего мужа, — заявила миссис Харгривз, глядя на нее в отчаянии.

          'You must tell him , убедите его ради Агнес, ради него и ради себя. Если нет, то вы должны зарегистрироваться у мирового судьи и не можете выезжать. Вы будете оштрафованы за каждую воскресную службу. Потом… они придут искать тебя, и если поймают, тебя посадят. Вы потеряете свою землю и кто знает что еще.      

          Mrs Hargreaves broke down again хныча: «Мою подругу... в последнем приходе... зажали до смерти, потому что она не отказалась от своей веры. Я не знаю, что делать.

          At that point, the дверь открылась, и вошел Джон, удивленный тем, что у его жены была компания, и она была обезумела: «Миссис Рашворт, что привело вас в эти края?» -5cde-3194-bb3b-136bad5cf58d_   

          He bent over in pain и застонал: «Что происходит?» Он заворчал, полагая, что их тайна раскрыта.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          Moaning he held his forearm прислонившись к его груди, скривившись от боли.

          'Are you okay Mr Харгривз? Ты причинил себе вред? — спросила Марджери.

          Mrs Hargreaves, with puffy , красные глаза, вытерла слезы и встала, чтобы ухаживать за мужем: «Что случилось, муж?»          

          He was bent over, его рука свободно свисала к полу.           _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_

          'Can I help you ? — спросила Марджери, ожидая подтверждения от пары.

          She had seen this before . Его рука выглядела так, как будто она оторвалась от плеча. Сквозь его рубашку она могла видеть шишку, кость, торчащую из его плеча.

          The two women helped him к деревянной форме, куда его осторожно усадили. Миссис Рашворт слегка взяла его за руку: «Держите его, миссис». Она приказала миссис Харгривз прижать его к сундуку.

          She then put her foot на ребрах под мышкой и крепко держал. Она начала выпрямлять колено и медленно потянула. Он застонал, она потянула сильнее, он застонал еще громче, а затем с последним усилием она потянула изо всех сил. They all heard a clunk.        _cc781905-5cde-3194-bb3b- Нахмуренное лицо мистера Харгривза тут же сменилось облегчением; он стоял, схватившись за плечо, пораженный отсутствием боли.

          Mr Hargreaves, receiving a кружку эля от жены, продолжал объяснять, как во время игры в мяч толпа рванулась вперед, а его руку боролись за спиной. Именно тогда произошло его обезображивание. Он объяснил, как уронил мяч, но было уже поздно, повреждение было нанесено.

          'Mrs Rushworth, it второй раз за столько недель вы пришли мне на помощь, и я не знаю, чем отплатить вам, — сказал он, потирая плечо.

          Margery walked toward the door , посмотрел на миссис Харгривз, не показывая вида, но молча призывая ее обсудить с мужем то, что они обсуждали. Он заметил, что их взгляды встретились, и повернулся, чтобы посмотреть на свою жену.Чем занимаются эти двое?— спросил он себя.

          'I best be going — Тогда оставьте вас двоих заниматься вашими делами, tarreur, — сказала она, поднимая щеколду и закрывая за собой дверь для скота.Непокорные католики, эй? Я был прав в ту ночь! Нажатие? Ужасный путь, э-э-э! Лежишь там привязанным к четырем углам комнаты, а на тебя кладут все более и более тяжелые камни, пока ты либо покаешься, либо умрешь.

​

          'Husband, we must Говори, в деревне назревает беда. У нас есть сорок дней, чтобы посетить богослужение, иначе мы рискуем получить возмездие от правосудия. Мы потеряем землю, а Агнес потеряет свои обязанности в поместье. С мужем покончено.

          'Not if we leave в Лондон-Таун, — ответил Джон, все еще потирая плечо. — Мы можем снова исчезнуть.

          'Lose all that we снова работали? Грустно спросил жену: «Я уже слишком стар, чтобы слоняться по деревне, муж. Потом болезнь в Лондоне. Что с бедной Агнес? Она не заслуживает такой жизни.    

          'Margaret! Вы знаете мои мысли по этому поводу! ТЕПЕРЬ ДАЙТЕ МНЕ СПОКОЙСТВИЯ, ЖЕНЩИНА!»

          He only called her Margaret когда он злился. Миссис Харгривз знала, что не следует заходить с ним слишком далеко.

          She gazed at him sadly .Я ничего не могу сделать, нам конец.

          Seeing her melancholy, he знал, что он должен сделать все правильно, «Давай поспим на этом, жена, мое сердце грустно и мой разум спутан», — прошептал он устало, медленно вставая.

          He walked to his chair и сел, вынул свою глиняную трубку глядя на очаг. 

          She watched him gazing through пламя в глубоких раздумьях.

          Later that night she heard и почувствовал, как он забрался в постель, гораздо позже, чем обычно, с шелестом соломенного матраца. Она могла сказать, что он не спал. Он не двигался, но она знала, что его глаза были открыты и смотрели в темноту.

          It was a long night , и она тоже мало спала; она подложила еще одно полено в огонь, чтобы согреть комнату. Она посмотрела на Агнес; ее длинные темные волосы блестели в отблесках огня. Ее щеки были розовыми, а выражение ангельским.

          Margaret thought about when her родители устроили ее брак с Джоном. Они познакомились всего за несколько недель до свадьбы, а теперь 25 лет спустя. Ни один из них не сказал бы, что это было семейное счастье, но он был хорошим человеком, а она слышала истории и похуже.

          Agnes stirred as the fire стало теплее и светлее. Скоро ей придется проснуться, чтобы одеться и отправиться в поместье до того, как пропоет петух. Она могла бы остаться там с другими слугами, но решила остаться дома, помогая матери, когда могла.

Агнес всегда вставала достаточно рано, чтобы развести огонь под трехногим котлом, где кипела овсянка лорда; и собрали яйца из курятника до того, как повар и трое других прибыли из помещения их прислуги наверху.

          Agnes and the other kitchen горничные боялись не только наказания кухарки, но и березового кнута, который она держала в углу, как постоянное напоминание о необходимости смирения и трудолюбия. Ей потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к эффективности кухни, но теперь она была экспертом в том, чтобы варить соусы на медленном огне, жарить на вертеле и следить за наличием посуды и чистых кастрюль.

          John dressed and moved toward очаг, чтобы согреться. Его плечо болело, но нужно было пахать.

          'Did you sleep well муж?' — спросила его жена, протягивая ему миску овса.

          'I think you know ответь на этот вопрос, жена, -- вспомнил он вчерашнюю беседу.

          Well, I may as ну скажи ему. — Есть еще кое-что, что мне нужно обсудить с тобой, муж. Миссис Рашворт говорила о союзе, ее сыне Томасе и нашей Агнес. Она чувствовала себя виноватой, что не упомянула об этом раньше, и приготовилась к гневной риторике о том, что придет  .

          John paused, but the резких слов, которых ожидала миссис Харгривз, не последовало.

          He took a deep breath — и выпалил в отчаянии: — Итак, жена, я должен потерять своего Бога, а теперь и нашу дочь? — грустно прошептал он.

         Mrs Hargreaves whispered to keep the новости от Агнес, которая спала рядом: «Итак, ты решил?»

         'Best to do so чем рисковать судьей, мы не можем постоянно скрывать наши мысли и чувства ради Агнес. Вскоре она захочет найти свой собственный путь в этом мире, и мы не должны усложнять ей это путешествие.

          'They seem like a хорошая семья; Вам лучше договориться о встрече с миссис Рашворт, снова женой. Пора Агнес стать женщиной. Воскресенье.' — сказал он, затем резко допил последнюю ложку овса, последний глоток эля и вышел за дверь в темноту.

          Agnes had heard all this лежа, притворяясь спящим. Она приподнялась на руках с вопросительным взглядом.  

          'Mother,' she прошептал. — Почему ты мне не сказал?

          She sat up, her волосы каскадом падают на ее лицо. Поняв, что ее отец ушел, она поняла, что шептаться незачем.

          'This is business for твой отец, не для тебя, дочь, — строго сказала мать, относя миску и чашку Джона к ведру для стирки на кухне.

          'I don't хочу жениться; Я хочу остаться здесь с тобой, — сказала она, надевая на голову льняной халат, а затем и безрукавку. Она надела косу, закрывавшую руки и верхнюю часть туловища, завязала волосы и завершила ансамбль заколкой, которую затянула.

          Agnes was a pure country красота, у нее были большие уверенные зеленые глаза, увенчанные темными, густыми, бровями, высокими скулами и длинными ресницами. У нее был прямой нос с симпатичной пуговицей на кончике, придававший ей ангельский вид, ее естественно красные и пухлые губы, а ее улыбка согревала сердца всех, кто с ней разговаривал. Ее лицо обрамляли пряди темных волос, выбившихся из-под ухмылки. Ее кожа была бледной от столь долгих часов работы на кухне в поместье, но в ней чувствовался авантюрный, общительный и волевой вид.

          'Mother, do I вообще не имеет права голоса? Что, если он скотина, которая бьет меня? Она с тревогой спросила: «Или, что еще хуже, отправляет меня на табуретку, чтобы ее обмакнули, как выстиранную льняную рубашку».

          'No, you don не имеют права голоса в этом. Решение должен принять твой отец, — сказала она с мудрым чувством.

          'Best you tend to отъезды и приходы домашнего хозяйства с осторожной девушкой. Сказала она улыбаясь, зная, что, судя по отзывам людей, к которым она обращалась по этому поводу, Томаса любили и уважали.

          'Mother, who is он?'

          'Thomas Rushworth of Hall Грин, арендатор лорда Биркхеда.

          'Tenant to Lord Birkhead , матушка, он крестьянин и неверующий! Отец не позволит!

          ' Yes well, at нынешние нищие не могут выбирать».

          'MOTHER I WON' СДЕЛАЙ ЭТО!

          ' Lower your voice Agnes , ты будешь делать то, что просит твой отец, и все. Он знает семью, и я расспросил о нем в деревне. Семья пользуется уважением. Если тебе повезет, у тебя будет такой прекрасный человек, как твой отец, и много сильных молодых людей, которые помогут тебе сеять и собирать урожай. Если нет, по крайней мере, у тебя будет крыша над головой и еда в желудке после того, как нас не станет.   

     

          Further up the hill, Марджери шла по полувспаханному полю. Она могла видеть Уильяма, рубящего дрова на расстоянии. Она задавалась вопросом, как подойти к теме Агнес с Томасом. Марджери слышала, что она славный ребенок, но задумалась, подходит ли она ему. Две трети женщин в деревне были либо больными, либо вдовами, но Агнес была молода, здорова и неиспорчена. Тот факт, что они были католиками-бунтовщиками, был проблемой, но это не вина Агнес, и, кроме того, они были фригольдерами. «Лучше подождать, прежде чем что-то ему говорить», — подумала она.

          When Thomas got back, Марджери с нетерпением ждала его: «Боже мой, Томас, где ты был? Я ужасно беспокоилась, — сказала Марджери.          _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_

          William piped in, ' Он играл в мяч, мать, и они проиграли, так что он сварливый, ахаха.

          'QUIET WILLIAM.' — крикнул Томас сердитым и недовольным тоном.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          'And look at thy туника разорвана, немедленно сними ее  «Я починю ее к утру», — Марджери взялась за свою коробку для починки, которую она держала на полке.     

 

          Sunday came around quickly both Томас, Уильям и Марджери проснулись рано под звон колокола церкви Святого Михаила, одетые в лучшие воскресные костюмы и прошли полмили до церкви. Это было чудесное утро, и лето рисовало свой лучший день синими и зелеными цветами.

          They strolled into the chapel и через большую дубовую дверь, сев на скамью посередине прохода. Марджери огляделась в поисках Харгривов, но их снова не было.Боже мой, неужели они не прислушиваются к моему совету? яВскоре надзиратели зафиксировали их отсутствие после проверки посещаемости по списку суда поместья.

          The vicar, newly appointed церковным советом, ему было поручено проповедовать и наставлять людей из  Keighley в истинном учении Евангелия Христа. Однако он был неподготовлен и богословски неграмотен; его спасительной милостью было то, что жители Хауорта не знали этого и обращались к нему за руководством в новых церковных обычаях.

          The parishioners were responding well и повторяя каждую строчку молитвы после викария. Когда дверь снова открылась; Вошли Джон, миссис Харгривз и Агнес. Все в церкви повернулись и зашептались с человеком, сидевшим рядом с ними.

          Margery turned, smiled and обернулся, слава богу, что она убедила его.

          Thomas recognised John, his Взгляд на мгновение задержался на молодой женщине. Должно быть, это его дочь Агнес, незнакомая с воскресной службой, подумал он.

          With a stubborn but apologetic глядя на его лицо, Джон снял шляпу и направил свою семью в один из рядов в задней части церкви. Он заметил Марджери, Уильяма и Томаса, сидевших на скамье в нескольких рядах от них.

          The vicar recited from the Книга общей молитвы,

 

«Всемогущий Бог, наш Небесный Отец, поселивший одиноких в семьях: Мы вверяем Твоей постоянной заботе дома, в которых обитает Твой народ. Удали от них, умоляем тебя, всякий горький корень, похоть тщеславия и гордость житейскую. Наполни их верой, добродетелью, знанием, воздержанием, терпением, благочестием. Свяжите вместе в постоянной привязанности тех, кто в святом браке стал одной плотью. Обратите сердца родителей к детям и сердца детей к родителям; Итак, зажги во всех нас пламенную любовь, чтобы мы всегда могли испытывать добрую привязанность друг к другу; через Иисуса Христа, Господа нашего. Аминь.'

 

Собрание повторило «Аминь».      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

      _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d  Джон встал: «Прошу прощения, викарий».         

          'Yes, my son , что это?'       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          'I have something to say…'         

          The congregation turned and looked Джон взволнованно шепчет ближайшему к ним человеку.

          The vicar hearing this raised его голос: «Пожалуйста, пожалуйста, это дом Господа, пожалуйста, проявите терпение и милосердие к этой семье».

​

          He had spoken to John ранее и объяснил ему, что требуется. Джон, не умевший ни читать, ни писать, практиковал то, что нужно было сказать, повторяя слова за викарием. Они сели на скамейку возле церкви и репетировали, пока Джон не смог произнести ее слово в слово.

          The vicar knew what was произойдет. Он заставил толпу замолчать: «Жители Хауорта, пожалуйста, замолчите, чтобы мы могли услышать, как говорит этот человек. ПОЖАЛУЙСТА, ПОЖАЛУЙСТА, пожалуйста, помолчите.

          This was the cue for два надзирателя, члены церковного совета, чтобы встать и успокоить толпу, когда они шли по проходу. Собрание замерло в ожидании.

          John still standing, was к нему присоединились его жена и Агнес, которая смущенно посмотрела на викария, делая вид, что в комнате больше никого нет. Агнес почувствовала на себе все взгляды и на мгновение подняла голову, чтобы увидеть, как Томас взглянул на нее с кивком поддержки; она снова быстро посмотрела вниз, не желая, чтобы их взгляды встретились.

          'I, Johnathon Hargreaves … — Джон остановился, посмотрел на викария и улыбнулся в ответ, ободряюще кивая, чтобы продолжить.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ «Смиренно исповедуйтесь и признайте, что я тяжко оскорбил Бога, осудив благочестивое и законное правление и власть его величества, отсутствуя в церкви и слушая богослужения, вопреки Божьим законам и уставам сего царства…» Джон снова остановился.

          The vicar mouthed the words что помогло ему вспомнить.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          'I am heartily sorry за то же самое и признаю и свидетельствую своей совестью, что епископ или престол Рима не имеет и не должен иметь никакой власти или власти над его величеством или в пределах каких-либо владений или владений его величества, и я обещаю и протестую без всякого притворства, какого-либо цвета или средств какого-либо устроения, что впредь я буду время от времени повиноваться и исполнять законы и постановления его величества, направляясь в церковь и слушая богослужение, и прилагаю все усилия, чтобы поддерживать и защищать то же самое. Джон, Агнес и миссис Харгривз заняли свои места, выглядя робко и с облегчением.

          The church was silent, «Спасибо, мистер Харгривз, — сказал викарий, — мы каждую неделю будем ждать вас на службе, а теперь давайте помолимся.

 

'Боже, Царь наш, воскресением Сына Твоего Иисуса Христа в первый день недели, Ты победил грех, прогнал смерть и дал нам надежду на вечную жизнь: этой победой искупи все дни наши; прости наши грехи, прогони наши страхи, сделай нас смелыми восхвалять Тебя и исполнять Твою волю; и укрепи нас ждать завершения твоего царства в последний великий День; через того же Иисуса Христа, Господа нашего. Аминь.'

 

          The congregation repeated 'Amen .' Как и Джон   Харгривз. Прости меня, отец, подумал он про себя.

          The vicar waited for the конгрегации: «С великой скорбью сообщаю вам, что «Черная смерть» снова раскинула свою сеть над Лондоном и Йорком. Наказание, уготованное Господом, за поглощение народа, согрешившего против Него, без сомнения. Дорогие жители Хаворта, будьте бдительны и сообщайте о любых заболеваниях стюарду, а о ночных путешественниках - ночному сторожу. Главное, покайтесь, помолитесь и попросите у нашего Господа и Спасителя прощения от ваших грехов. Да благословит вас всех Господь.

          The two wardens walked down прохода, открыл большую дубовую дверь как раз вовремя, чтобы викарий прошел и ждал прихожан снаружи.

          The Hargreaves were the first уйти, не теряя времени даром, спасая от смущения и осуждения со стороны прихожан; они быстро пересекли площадь и направились к Солнечной улице, чтобы спуститься с холма. Миссис Харгривз, однако, не спеша брела, опустив голову и глубоко задумавшись.

ГЛАВА 14

ДУШИ СЕРЕБРА

 

 

Джон и Томас молча шли через поля, вниз по Мурхаус-лейн, по Мэнор-лейн и к Сан-стрит. Прекрасный вечер, пшеница по колено блестела и танцевала на ветру, сверкали изумрудно-зеленые поля, солнце продолжало свой путь вниз.

          'Have theur still got ткань, которую вы нашли на дороге на днях? — с любопытством спросил Джон.         

          'Yea still got it , на всякий случай.' 

          'I've been думая об этом, нам лучше все-таки быть настороже, — настаивал Джон.         

          They walked across the dark Square и вступил в Kings Arms. Он был битком набит копихолдерами, фрименами и теми, кто хотел высказать недовольство стюарду. Томас увидел помощника и его партнера, стоящих у барной стойки и разговаривающих с хозяином дома. Посетители продолжали спускаться по лестнице в подвал, и Джон, кивая Томасу, следовал за ними.

          Ale in hand, they Спустился по ползучим, гнилым деревянным ступеням в маленькую комнату с каменными стенами. Это вернуло Джону плохие воспоминания, когда он дотронулся до своей головы, чтобы почувствовать шрам, оставшийся после того, как он в последний раз присутствовал на травле крыс.

          Thomas thought to himself only самые низкие из местных жителей с самой вульгарной сентиментальностью посещали такое место. «Твой спорт привлекает лучшую клиентуру», — шептал он.

          They both scanned the spectators , громкая и разъяренная толпа, жестикулирующая и указывающая на то, что происходит. Затем Джон заметил двух мужчин, которые подружились с ним в прошлый раз. Один из них увидел его и кивнул.

          He turned to whisper to Томас. «Вот тот тип, который был здесь в прошлый раз. Интересно, не местные и околачивались тут с тех пор, как начались неприятности.

          The Steward returned to Stanbury на день, чтобы поговорить с владельцем Билли. Он сообщил своим партнерам, что усилия Билли не будут такими значительными этой ночью, потому что хозяин не положил сушеные травы в свою еду. Хозяин сказал ему шестнадцать или семнадцать крыс, не больше. 

          John made way to a пространство на трибунах, взобравшихся на каменную стену. Томас последовал за ним, наблюдая, как один из посетителей прошел мимо него в угол пропитанной грязью комнаты, чтобы облегчиться. Он оставил тень мочи на стене, затем вернулся, оттеснив свое место на краю ямы.

          Soon after, the rat появился ловец со своим двигающимся джутовым мешком. Он сбросил визжащих крыс в яму, и толпа зааплодировала. В очередной раз приехал чемпион-терьер Билли. Толпа снова зааплодировала.          _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_

          John and Thomas were more интересно, что происходит за пределами ямы. Они смотрели, как посетители кричали, чтобы Билли позаботился о делах.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          The marshall counted 'Ten … одиннадцать… двенадцать… Джон обернулся и увидел двух мужчин, они стояли неподвижно, просто наблюдая.Что-то не так с этими двумя,— подумал он про себя. Он попытался вспомнить, когда они в последний раз встречались, но все было слишком размыто.Последнее, что он помнил, это выигрыш шиллингов, потом празднование, а потом ничего. Это были они, они, но как мне это доказать?

          'Fifteen… sixteen… семнадцать. Останавливаться!' — завопил маршал, вырывая последнюю крысу из дрожащей пасти Билли, с открытым желудком и окровавленными кишками.

          Some of the patrons, рассерженный и сбитый с толку количеством убитых крыс, словесно оскорбил владельца и собаку. 

          John noticed the two men прием выигрышей от других, довольный вид на их лицах.

          John leant over towards Thomas «Эти двое мужчин были здесь в прошлый раз. Я выиграл у них деньги, — сказал он.

          Thomas gazed at them, «Они кажутся знакомыми. «Я помню их по усадьбе», — сказал он. — У них было дело к стюарду.          'The steward?'   с любопытством спросил Джон.

          'Yer then the steward - Подошел к нам с Вильямом и наговорил нам, - ответил Томас. «Было очевидно, что он пытался что-то скрыть».          

          Looking back at the two мужчины: «Что-то не так с этими двумя». заметил Джон.

          Thomas tried to remember back «Когда я был здесь в ту ночь, они крутились вокруг вас, как птицы при первом посеве».

          John noticed some of the мужчины поднимаются по лестнице. — Давай, пошли, суд скоро начнется.

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_ 'ЗДЕСЬ, ЗДЕСЬ, ЗДЕСЬ, ЗДЕСЬ, СУД ПОМЕСТЬЯ ХАВОРТА ЗАСЕДАЕТСЯ.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_'Все, у кого есть дела этой ночью, выходите вперед и будьте признаны!' — крикнул стюард.

          The men that were downstairs вернулся, зал начал заполняться, появился стюард и сел в конце стола. Он назвал имена платящих штрафы; клерк брал их монету, разную курицу или барашка, и делал пометку в своей бухгалтерской книге.

          The steward also warned the покровителей о бандитах, которые грабили ничего не подозревающих горожан на Мурхаус-лейн, и о том, чтобы держаться подальше после наступления темноты.

          'I heard they threatened Старая Марджери Рашворт с мечом «напала на молодого Уильяма», — крикнул один из посетителей.     Другой крикнул: «Поймай их и посади на дыбу».

          'Hang the bastards, — сказал другой. 

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ 'ОТРУБЬТЕ ИХ ГОЛОВЫ', - кричал другой.

          'NO, beheadin' слишком быстро, вытащите и четвертуйте их, — сказал другой из дальнего конца комнаты.

          They were a riley old куча, но они заботились о своих, и любые посторонние, которые поступали неправильно, платили за это. Так было, так было и так будет из поколения в поколение.

          The steward rose and lifted Он протянул руки, чтобы успокоить комнату, в комнате замолчали: «ВЕЛИКИЙ ЛЮДЬ ХАВОРТА, делается все, чтобы найти этих паразитов и избавить ночи от опасности. Лорд поручил мне разработать планы, и они будут пойманы и наказаны.

          John and Thomas slowly peered друг на друга; они подозревали стюарда.

          Is there any more business ? Если да, то говори свою пьесу сейчас или замолчи навеки, — он оглядел комнату, которая оставалась безмолвной.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_Управляющий продолжал: «И мы действительно представляем и наказываем каждого человека, который нарушил клятву верности или другой иск и услуги, которые они действительно должны этому двору и лорду этого поместья, следующим образом, а именно, все джентльмены должны заплатите сумму в пять шиллингов, а каждому другому лицу - сумму в два шиллинга каждому, и продолжайте вносить все выплаты и штрафы, которые должны быть произведены».          _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_

          Men lined up in front клерка, чтобы заплатить то, что они должны. Толпа вернулась к своим спорам, ругательствам и презрению к собаке, которая потеряла их монету, или к ликованию и празднованию тех, кто выиграл.

          The Steward ambled over and сидел за карточным столом с двумя мужчинами, которых Томас заметил из поместья.         

          They dealt him in, 'Как много?' — спросил стюард.           _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_     

          'Seventeen,' one ответили незнакомцы.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_'Вы все поставили на кон?' — спросил стюард, взяв очередную карту. Другой его спутник высыпал содержимое кожаного мешочка на середину стола, как будто заключал пари.

          The steward placed his ridiculously бедняжка положила руку на стол лицом вниз и подобрал все монеты, кроме четырех шиллингов.

          The steward stood, ' С удовольствием, джентльмен, — повернулся и направился к двери.

          'Come Thomas,'   сказал Джон, вставая со скамейки и подходя к   двум мужчинам за карточным столом.

          'John, what are ты делаешь? Мне пора домой, — неохотно сказал Томас.

          'Let's see if we может увеличить твое приданое, — сказал Джон, поворачиваясь, чтобы показать Томасу шиллинги в руке.

          Thomas rolled his eyes and смотрел, как Джон подошел к столу, остановился и сел на пустой табурет с двумя незнакомцами. — Да, вы не возражаете, если я присоединюсь к вам?      

          'Of course not, твоя монета такая же большая, как и все остальные, — сказал незнакомец, вспоминая их прошлые разговоры.         

          The other smiled, ' Ей-богу, когда мы виделись в последний раз, вы были в состоянии, мы прошли с вами часть пути по Сан-стрит, а потом оставили вас на произвол судьбы.         

          'Mmmm, I was Я собираюсь спросить тебя о той ночи, для меня это как в тумане.

          Thomas stood afar, took еще эль и смотрел. Он задавался вопросом, как долго продержатся шиллинги Джона, вскоре после того, как заметил гримасу на его лице после  the  из первых рук. Томас ожидал, что он встанет, чтобы они могли отправиться в путь, но заказал у барменши еще эля и продолжил. Томас начал терять интерес и засыпать, он ооочень хотел вернуться в коттедж, но терпел. В следующий раз, когда Томас открыл глаза, он увидел, как Джон сгребает монету с середины стола. Он мог сказать, что его противники не были довольны исходом раздачи.

          While he dealt, he заметил, удивленный и даже немного взволнованный, маленькую прореху, не большую и большей частью скрытую складкой на рубахе, но прореху, с кожей предплечья заметно. Джону хотелось вскочить и закричать, он искал депутата, но самого уже давно не было, что делать, подумал он про себя. Не нужно было привлекать к себе внимание, тут он заметил мечи, обмотанные большим ремнем, прислоненные к стене. Я должен уйти отсюда.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_Джон поднял руку, когда один из мужчин начал сдавать карты: «Господа, уже поздно, и это будет ранний старт. Это будет моя последняя рука, — сказал Джон, разыскивая местонахождение Томаса.

          'You have won a снова много наших денег, не позволишь ли ты нам отыграть часть из них обратно? — разочарованно спросил один из мужчин.

          John looked pleased with himself «В другой раз я должен быть дома», — сказал он, соскребая свой выигрыш в шляпу и вставая, чтобы уйти.

          He turned and walked toward дверь, встряхнув Томаса за плечо на выходе.

          Thomas woke, stunned by внезапное пробуждение. Он огляделся, увидел Джона, идущего к двери, и быстро последовал за ним. Через дверь они прошли, миновав по пути ночного сторожа. Джон шел быстрее, чем обычно.

          Thomas quickened his pace and попытался наверстать упущенное. «Что случилось, Джон, почему ты так торопишься?»

          'It was them; Я увидел прореху на его рубашке. Это они, те самые патрульные, провожали меня до дома в ту ночь.

          'Joseph and Mary, что мы будем делать?' 

          'Nowt, don' Не скажешь ни одной душе, мы поспим и утром придумаем, как лучше с ней справиться,' 

          By the time Thomas got в коттедж, Марджери и Уильям крепко спали. Он слышал, как вибрируют носовые ходы Марджери, а Уильям разговаривал во сне.

          He undressed, leaving his надел майку и забрался на набитый соломой матрас, натянув на себя шерстяное одеяло. 

          The fire was still burning и бросил свечение на комнату. В ту ночь Томас почти не спал, думая о том, что произошло в тот вечер. Он поискал кусок материала в своем гульфике, убедившись, что он все еще там. Он покрутил его в пальцах, прежде чем положить обратно, затем взял камень, который Агнес дала ему ранее днем, и улыбнулся, вспоминая их шутки.

          John walked back and entered коттедж тихо, чтобы не разбудить Агнес и его жену. Вынув трубку, он набил ее и зажег веточкой от костра. Посидев некоторое время в глубокой задумчивости, он подумал о двух мужчинах, прежде чем раздеться и забраться в постель рядом с женой. Некоторое время он лежал с открытыми глазами, глядя на танцующую на стропилах тень. Он был обеспокоен и знал, что не заснет. Он постоянно ворочался и шуршал набитым соломой матрасом, к большому неудовольствию Маргарет.

          They were all up before пропел петух, Агнес быстро оделась и ушла в поместье, Джон и миссис Харгривз занялись шкурой. Позже в тот же день Джон пошел в поместье, чтобы поговорить с начальником о том, что нужно сделать с владениями лорда. Он присоединился к Томасу и еще двоим, пропалывавшим длинные полосы пшеницы, которые теперь были высотой по пояс. «До урожая осталось недолго», — подумал он про себя.

          'Have you thought about что мы будем делать, Джон? Я не сомкнул глаз прошлой ночью, думая об этом, — заявил Томас.

          John stood up straight to вытяните спину: «Томас, ты не одинокий путешественник, я поговорю с начальником и посмотрю, что он скажет».

          After the weeding had been Сделав это, они оба подошли к поместью. Надсмотрщик был снаружи, нес инструменты в сарай. Томас и Джон последовали за ним, взяв с собой мотыги, которыми они пользовались.          

          'Reeve, can we есть слово?' — крикнул Джон, когда тот приблизился к двери сарая. 

          'Words are free, — сказал надзиратель, вешая инструменты.      

          'We have a matter это требует срочного внимания, — крикнул Джон.          

          'The two footpads we знаю, кто они, — взволнованно заявил Томас.

          The reeve turned and walked настойчиво направляясь к ним, он остановился и помедлил, глядя мимо них, размышляя, что сказать дальше: «Будь осторожен с тем, что говоришь мне, потому что, что бы это ни было, я должен сообщить об этом стюарду. Ложные обвинения могут привести вас к позорному столбу за клевету».

          Thomas opened his hand, показывая стюарду кусок материала, который он держал. Далее он объяснил, как нашел его в зарослях ежевики, где их ограбили. Затем Джон продолжил объяснять, как, играя в карты, он увидел прореху на рубашке мужчины. 

          'This piece of material может принадлежать кому угодно. Это немного надуманно, вам не кажется, ребята? – намекнул начальник.

          'I better see the Стюард, он скоро вернется, так что держитесь здесь. Надсмотрщик вышел из амбара целеустремленным шагом.

          'Christ my Lord, теперь что мы будем делать? Я видел стюарда с теми людьми. Он связан с ними? Мы точно окажемся у позорного столба, а то и похуже. — возмутился Томас.

          A few minutes later the — ответил префект. — Его светлость хочет вас видеть. Пойдем со мной.'

          They followed the reeve out из амбара в дневной свет; начало моросить; они снова вошли в усадьбу через черный ход на кухню. Агнес была там, она удивленно подняла глаза, увидев их. У нее было насмешливое выражение лица, когда она стояла там, смешивая что-то в кастрюле. Томас обеспокоенно поднял брови, но ничего не сказал.

          Agnes thought this could only быть плохие новости о запретах. Кто-то оспорил союз и доложил лорду? Она думала о худшем.

          They entered the great hall . Его светлость сидел за столом, за которым вернулся управляющий, и стоял позади него слева.

          Thomas followed John's lead and снял шляпу и прошептал: «Теперь нас ждет, нам повезет, если мы не потеряем язык после всего этого».         

          They walked up to the стол нервно.           _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_

          The lord looked up at им: «Надзиратель одного из них сказал мне, что у вас есть новости о патрульных, которые работали в этом районе?»

          John and Thomas paused, нервно посмотрели друг на друга, не желая ничего говорить, посмотрели на начальника, потом снова на лорда.

          'Goodness me, well говори, чувак, у тебя нет целого дня. Небеса выше! Что хорошо для ушей, хорошо и для начальника.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          Thomas hesitated, 'We Знайте, кто такие ступни, ваша милость.

          Just then the steward returned и направился туда. — Рив, разве ты не работаешь снаружи?

          The reeve bowed then left .

          'Ah steward, I Я рад, что вы вернулись, у этих людей есть новости о пехотинцах.

          'Have they now? — спросил стюард. Он смотрел на них.

         'Oh, and how Вы получили эту информацию? — спросил стюард.

          Thomas excitedly explained how he видел двух незнакомцев в Kings Arms в ту ночь, когда Джона ограбили и избили, как он нашел кусок ткани в кустах ежевики, где их держали лапы, и как Джон упомянул о прорехе на рубашке двух те же люди, с которыми он играл в карты.          

          'It is all linked с Kings Arms, милорд, — уверенно заявил Томас.

          The steward leant down to шепните своему благодетелю: «Все слухи, милорд, отбросьте их и займемся другими делами».

          The lord listened, then приостановлено. — А что вы скажете, Джон Харгривз?      

          'My Lord, I признать, что то, что сказал молодой Томас, кажется надуманным. Но я знаю его как честного и верного человека и считаю, что то, что он говорит, заслуживает дальнейшего рассмотрения».         

          The steward leant down again «Мой Лорд, я советую вам отклонить это».     

          'Thomas, can you опишите этих людей, — спросил его светлость.

          'Both of 'em носил черную шляпу с напуском. Они были не отсюда. На одном был красный дублет из овечьей шкуры, застегнутый целым рядом пуговиц. У них были мечи и большие черные ремни, и оба были одеты в коричневое шерстяное пальто.

          'My Lord…' Джон прервал его: «Милорд, я считаю, что молодой Томас рассказал всю информацию, которую он знает».   

          'Let him speak. ' Приказал лорд.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          Thomas paused, 'There Есть еще одна вещь, ваша светлость, я видел, как эти люди принимали монеты у управляющего в задней части поместья. Томас посмотрел на каменную землю, сожалея о своем обвинении. 

          His lordship looked up at стюард нахмурился: «Стюард, что вы об этом знаете?»

          'May I be excused ваша светлость? Стюард отпустил себя и вышел из большого зала. Через несколько минут он вернулся и занял свое место рядом с лордом. Он посмотрел на Томаса с презрением.         

          'John whispered, ' Теперь вы сделали это. Он представил себе ночь, застрявшую у позорного столба, глотающую воду из рук викария и пытающуюся пошевелить лицом, чтобы увернуться от брошенной в него гнилой картошки.         

          'My Lord, somebody ждет снаружи, что может положить конец этой тайне. Вы позволите мне привести их? — лукаво спросил стюард.

          Lord Birkhead gestured, and стюард подошел к большой дубовой двери и, открыв ее, впустил таинственных гостей.

          The two men entered and маршировали в унисон, их жесткие кожаные туфли в унисон ударяли по каменному полу, вызывая эхо в зале. Они подошли к столу и встали рядом с Томасом.

          Thomas and John continued to лицом вперед, но были потрясены, когда посмотрели краем глаза. Человек с повязкой на глазу. Томасу хотелось закричать и заорать, но он промолчал; Джон стоял ошеломленный.

          The two men bowed and сняли черную шляпу с напуском.

          Looking at Thomas and John «Милорд, позвольте представить вам Джозефа Мура и капитана Смайта, формально из Королевского полка. Они оба на кошельке вашей светлости, разыскивают бандитов, ответственных за недавние неприятности не только здесь, в Хауорте, но и по дороге в Стэнбери. Последние недели они были у меня на службе.     

          'Why wasn't Я говорил об этом? — спросил лорд Биркхед.

          'My Lord, you приказал мне заняться делами в деревне. Очень важно, чтобы чем меньше горожане знали, тем лучше, чтобы молва не просочилась. Я поручил им исследовать Kings Arms, патрулировать дорогу в Стэнбери и следить за Мурхаус-лейн.

          The piece of cloth from рубашка. Томас все еще не был убежден: «Милорд, у меня есть кусок ткани от рубашки, которая, как мы полагаем, принадлежала одному из гвардейцев». Он поднял его.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_'Я заметил, что у капитана дырка в рубашке, - сказал Джон.

          The steward frowned looking suspicious из двух джентльменов на его службе. Могли ли это быть они все это время?

          Captain Smythe took the piece ткани и искал дыру, пытаясь подобрать ей: «Видите ли, она не совпадает, эта дыра в моей одежде была сделана давно, и я еще не залатал ее».

          Thomas frowned and looked sadly на Джона, затем на его светлость: «Милорд, если позволите, я оказал большую медвежью услугу его светлости стюарду и этим джентльменам».

          Lord Birkhead looked up at управляющий для руководства, зная, что лучше не вмешиваться в дела деревни.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          'Calm thyself Thomas Rushworth , теперь, когда мы знаем, что это не вы двое, мы можем разработать план. Позже будет достаточно времени для позорного столба.

          John looked at Thomas alarmingly .

          The lord stood, everybody другой поклонился, выходя из большого зала, оставив стюарда и его спутников. Стюард жестом пригласил их следовать за ним. Он прошел через другую дверь в комнату, похожую на предыдущую, но намного меньше. Там были письменный стол и стул, и он попросил их сесть за полированный деревянный стол, а сам сел за большой стол из полированного дуба, заваленный бумагами и гроссбухами.

          He began to talk of ловушка, которую они расставили в поместье. Он спросил, не согласится ли Джон сыграть роль пьяницы-победителя и поздно вернуться домой из Kings Arms. Стюард заверил его, что он и его люди будут постоянно начеку и будут следовать за ним.  Thomas и John также будут сопровождать его по Moorhouse Lane, но будут скрываться ночью. Стюард начал объяснять, как они позволили ему выиграть крупную сумму за игровыми столами.      

          As there hadn't были какие-то проблемы в течение некоторого времени, они полагали, что гвардейцы скоро нанесут новый удар. Мужчины разошлись, Джон и Томас последовали за стюардом обратно через большой зал на кухню, Агнес с тревогой подняла глаза, недоумевая, почему они так долго пробыли в большом зале. Она посмотрела на отца, а затем на Томаса, который подмигнул, чтобы развеять ее беспокойство. Они вышли из поместья и пошли пешком, большую часть пути молча, без сомнения, думая о происшедших событиях. Они разошлись, оба намереваясь работать в поле до конца дня.

          John called out to Thomas «Приходи сегодня вечером повидать Агнес, если хочешь», — продолжая двигаться к Марш-лейн.

          'Okay John will do , увидимся сегодня вечером.      

          Thomas walked through the wheat поля. Сейчас она была выше пояса, и скоро, в разгар лета, они собирались собирать урожай. Это была тяжелая изнурительная работа, но это было и время для праздника; пора точить косу, подумал он про себя.

CHAPTER 11

WHISPERING SWORD

 

 

It wasn’t until very late that they said their goodbyes and started on their way home, lighting the way with an oil lit rag wrapped around a branch. Thomas was happy with how things had gone but he wondered if he would always feel like this. Things in his life always seem to have a way of becoming… complicated.

          On their way, Thomas thought back to the discussion he had earlier with John about his layered stone and mud house with the chimney. John had told him about how there was a labour shortage because of the number of deaths from the sickness in York and that now was the perfect time to talk to the steward about building a new cottage for his mother and Agnes.

          His mother wasn’t getting any younger and a warmer house that kept the drafts away would better her journey into older age. It wasn’t often that a parent was alive to see the marriage of their son, but he hoped it might be different this time.

          William walked along, talking loudly and a bit merry from the strong ale, ‘So brother have you thought about yer weddin’ night yet?’

          Thomas remembered what William had said to Agnes and went to grab him, but William was too fast and stepped just out of his reach. Thomas left somewhat off balance regained his footing.           

          ‘William, I am going to thump you ‘till your black and blue!’ He yelled while trying to intercept his brother’s run.

          ‘You’ve got ta catch me first, Tommy boy,’ William smiled and stayed just out of arms reach.

          Thomas was angered and put on a burst of speed that William wasn’t expecting, caught him and had him in a headlock, knocking him on the top of the head with his knuckles.

          ‘That’s enough you two,’ said Margery laughing at their antics but getting weary from the walk home and the lateness of the hour.

          Thomas let him go, satisfied with the punishment, ‘That’ll teach yer Willy boy. I can still catch ya’ and give you a hidin’.’

          As they walked along Moorehouse Lane the quiet was disturbed by rustling in the bushes and Thomas stopped holding the torch high to investigate.

          Two men jumped out into the middle of the lane, their faces hidden by cloth masks and shielded by the darkness. Cousin Mary shrieked raised her hands to her face in fright and took a step backwards. Thomas and William stepped in front of their mother protectively.

          ‘Who do we have here then? Seems you’ve been celebratin’,’ said one of the men, his voice muffled by the mask he wore on his face. He was brandishing a sword.  

          ‘STAND AND DELIVER AND NOBODY WILL BE HURT,’ yelled the other masked man holding a knife and a truncheon, nervously moving the blade back and forth intimidatingly.

          ‘We have no coin,’ Margery said, raising her voice in the hope that somebody else might hear the commotion. At that point, William ran at the masked footpad, trying to tackle him to the ground.

          ‘NO WILLIAM!’ screamed Margery as he lunged forward.    

          The footpad stepped, lifted his arm and brought his truncheon down on the back of William’s neck. William thudded to the ground, groaning. Cousin Mary started to sob. The robber then grabbed William by the scruff of the neck, lifted him and pushed him roughly back towards the others.

          ‘Now then, there were no need for that. If you give us your coin you can be on your way.’  ‘If not, there could be blood tonight.’

          Margery stepped from behind Thomas, ‘Why don’t theur leave poor folk alone,’ she demanded.

          The footpad moved the sword from Thomas to Margery’s direction, ‘Well then, if you have no thought for yourself you might have for the old wench.’

          ‘Alright, alright leave her be,’ Thomas reached into his codpiece and brought out the three shillings John had given to him to ask for the lord’s blessing.

          The second footpad took the coins, ‘There there, that wasn’t so hard now was it, not as poor as the old wench makes out. Right you are, all of you turn around ‘n say the Lord’s prayer if you turn back around before then there could be blood shed this night!’

          By the time they turned around, the footpads were long gone into the darkness across the moors. Thomas turned quickly and ran toward the edge of the trees to see if he could see them, but it was too dark, and the torch could shed light only so far.

          William sat by the side of the road groaning and trying to ease the pain with his hand, rubbing the tender spot tentatively.   

          ‘Are you okay brother?’

          ‘Let’s get him home. Come on Cousin Mary, the night is a devilish one with evil creatures lurking, let’s get home quickly,’ said Margery worriedly.

          They continued to walk home mostly in silence, except for poor William who continued to hold onto the back of his neck.

          Thomas thought about the bandit his voice sounded, well, familiar, he thought to himself. Who were they masked men? Locals? No couldn't be?

         When they got home, Thomas helped William to a stool, sitting him down so that Margery could have a look. She helped him take his shirt off and dabbed the red and blue that was starting to appear, on his back, with a wet cloth.

          ‘Where did you get the shillings Thomas?’ Asked Margery inquisitively.

          ‘John gave it to me earlier ta pay for the lord’s permission for the banns.'

‘Why did you fetch it with thee tonight? You know there’s been footpads working here abouts,’ claimed Margery angrily.

‘Well, I thought ta get the lord’s permission this week before next Sunday or else cop the fine for him not knowin,’ pleaded Thomas.

          ‘God help us. Where are we going ta get twenty shillings to make up the lost dowry?’

          Thomas looked down, almost ready to kick himself then he looked up ‘Did you say twenty shillings, he only gave us three shillings.’ They both looked at each other with relief.

          ‘I will visit John tomorra night,’ said Thomas. 'He should be told what happened.'

          ‘Aye and you can pay a visit ta thy new young lass,’ Margery went to the chest and pulled out a linen sewn handkerchief she had made. ‘Give this as a gift.’

 

          After sewing the seed all day, Margery and William, still aching from the previous night, were tired from weeding and scaring the birds so they went back to the cottage.

          Thomas continued to Sun Street past the broken drywall, cottages on the left, rising hills dotted with sheep on the right. Up the hill he went where it turned into Marsh Lane. The setting sun over his left shoulder, lighting the way. Thomas finally reached the top of the hill and let his legs carry him down the other side. Down he went past more cottages, Moorhouse Lane, across the field and there it was. The Hargreaves stone cottage, cattle door open; the light of the fire escaping through the shutter.           

          The dogs barked, ‘John are you there? It is I Thomas,’ he called out. Agnes appeared in the light of the door.

          ‘Father is away, but mother is here, it is grand ta see thee,’ said Agnes and pleased with  his visit.

          Thomas had noticed that she had taken off her Sunday best, but she still looked pretty in the working clothes that she wore. He could see the gravy stain on her apron where she had been mixing and the flour still in her hair from the manor kitchen. He had never seen her with her hair out and he was impressed, long and dark with a slight wave which added to the shine.

          ‘I must speak to your father; we were robbed last night on the way home, William was hurt, two footpads brandishing swords and bludgeons. They threatened mother and stole shillings your father gave me.’ Mrs Hargreaves looked over,

          ‘Is William alright? John is out tending to the crop but your welcome to stay and wait for him, sit by the fire. Agnes pour Thomas an ale.’

          Thomas sat at the form near the fire as Mrs Hargreaves had instructed. Agnes poured ale and walked over handing it to Thomas who looked up at her.

          Agnes blushed, ‘Would you like something to eat? We have the pottage from last night and some good dark bread, that I made this morning, I brought it back from the manor.’

          ‘Will you sit with me for a while?’ Asked Thomas, shuffling over to make room for her.

          Agnes looked over at her mother for approval, who looked away, letting Agnes make her own decision.

          She sat feeling far more comfortable than last night. They didn’t say a thing, just enjoyed each other’s company. Staring into the fire, they both seemed mesmerised by the dancing flames. That was until the dogs started barking and Agnes could hear her father approaching. She immediately stood up feeling self-conscious and trying to overcompensate by walking toward the door, ‘Farther, Thomas is here, he has bad news.’

          ‘So I can see,’ said John, not used to having other men in his house when he arrived home.

           He took off his hat and hung it on the nail, ‘So what is this bad news Thomas?’ He enquired.

          ‘We were robbed by two footpads on the way home last night. They belted William and made off with the three shillings that you gave me.’

          ‘Sard’, exclaimed John with an angry contempt, not for Thomas, but the brutes who got away with the three shillings. ‘That’s the second time!’

          Both Mrs Hargreaves and Agnes were taken back by this because they rarely heard their father swear, ‘Please husband sit and have your tea, what is done is done,’ pleaded his wife sympathetically.

          ‘Tomorrow we will both go to the manor to ask for an audience with the steward and report these brutes!’ Exclaimed John.

          ‘Tonight, you can stay here; we will go first thing in the mornin’.’ Agnes brought over a bowl of pottage and tankard of ale for her father at the table and a tankard of ale for Thomas.          

          Agnes sat down beside him, ‘Are you okay Thomas?’ She enquired.       

          ‘Times are hard enough without all this,’ Thomas said sadly.

           ‘No use in crying over spilt milk at least William is okay,’ she whispered wisely. ‘Are you still in the frame of mind that you were last night? Any doubts?’ She looked at him inquisitively.       

          ‘No doubts at all,’ said Thomas confidently. ‘And you and your prince?’

          She smiled and lightly elbowed him.

          Then he remembered, ‘Oh, I have something for you.’ Standing he reached into his tunic and handed Agnes the linen handkerchief, ‘I hope you like it.’

          ‘Oh, nobody has ever given me anything so beautiful before,’ said Agnes, blushing.

          ‘The pattern is fine, such intricate work and the colour of that rose, so beautiful,’ she held it up to the fire to inspect the stitching.         

          ‘Are you nervous about saying the banns on Sunday?’ she asked worriedly.

          ‘It's my duty,’ said Thomas. ‘I will build us a house made of mud and layered stone, with a chimney and a thatch roof. When you are ready, we will have children, many children,’ stated Thomas in a mature, demanding tone.

          Agnes looked at him, raising her eyebrows, ‘Will we now? Do I not get a say in these plans of yours?’ she asked cheekily.

          Embarrassed, Thomas realised he had overstepped the mark, ‘Please forgive me, I have insulted you,’ he looked down and shuffled his feet.

          ‘Not at all,’ claimed Agnes, ‘I was just wondering whether you wanted my help or if I was to just lie there in the mud and layered stone house,’ she grinned, enjoying toying with him.

          Feeling guilty and looking defensive, Thomas started to try to explain himself, ‘Agnes, I only meant….’

          Agnes liked his naivety, she smiled, then he realised she was goading him. He shook his head, ‘That was mean.

          ‘Why was it mean?’ she asked, still smiling.

          ‘Because I thought I’d insulted you,’ he claimed, looking down at the gravel floor, shuffling his feet. He felt inexperienced in the ways of women.

          John and his wife were sitting at the table facing away from them, John looked back to see Agnes smiling and Thomas saddened for some reason, ‘What is going on?’

          ‘Well, Agnes is smiling so I wouldn’t worry,’ grumbled Mrs Hargreaves.

          ‘Ayup, how do ya’ know she’s smiling wife? You haven’t turned around to look since the last bells.’

          ‘I don’t need ta turn around husband, I see things perfectly well.’

          ‘Wife don’t say things like that or else thee will be labelled a witch,’ John whispered.

          Mrs Hargreaves looked down at the table and tapped the knife that she used to gut fish and smiled. Holding it up at an angle with the blade’s edge resting on the table, she could see the reflection of Agnes and Thomas by the fire.

          ‘Wife, sometimes you are too cunning for thy own good,’ John laughed that laugh when he was really amused. The laugh where his head rolled back and his stomach pumped in and out, and the holes of his missing teeth were visible for all to see.

          Agnes noticed his peculiar jocularity, ‘Father, what is it?’ It was rare that she saw him in such good spirits, especially after a full day in the fields. It pleased her.

          ‘Agnes, I just remarked to your mother how good she is with the blade, you know, gutting fish and all that.’

          Mrs Hargreaves stood up from the table, ‘Right you two it’s time for bed, Agnes get out the mattress.’

          Thomas stood up from the bench and started to walk toward the animal fixture at the back of the cottage.

          ‘And where do you think you’re going Master Thomas?’ Mrs Hargreaves called out stubbornly 'You get right back here, you will not be sleeping with the animals tonight,’ she said confidently as she reached for her sewing kit.

          Agnes threw down the straw-filled mattress and disappeared into the corner of the cottage to disrobe and brush the flour from her hair, a nightly ritual.

          Mrs Hargreaves threw a linen blanket on the bed, ‘Lie down here Thomas,’ she instructed.

          Thomas felt awkward, ‘Mrs Hargreaves,’ he muddled his words, ‘I don’t think this is, well, right and proper,’ he claimed.

          Embarrassed, he looked over at Mr Hargreaves who had poured himself another ale and sat there smiling his gummy grin.

          ‘Now, doff thy hose and tunic,’ she demanded, helping him untie. Thomas looked around for Agnes; she was absent. Thank goodness, he thought.

          Mr Hargreaves continued to drink his ale in front of the fire and watched the commotion. He tried not to laugh.

          ‘Mrs Hargreaves, this is right peculiar,’ said Thomas as she helped him undress, pulling his hose by the bottom, lifting his buttocks right off the mattress.

         Thomas grabbed for his undershirt, ensuring it covered his nether regions.

          ‘Don’t you be too concerned about that Thomas Rushworth, seen it all, nothing you got that me two sons didn’t have.’

         Mrs Hargreaves was saddened by the thought but relished the idea of having another young male in the house. It brought back golden memories and disturbing ones that she pushed from her mind.

          When Agnes returned, she looked like an angel. She had a pure white linen undershirt on that hung to her knees. Her long hair had been brushed, the flour was gone, and it shone like silk. She had washed her face with cold water that had brought a rosy colour back to her cheeks. Her nipples were erect from the draught, slightly visible through the linen because of the light of the fire.

          She laid down beside Thomas, not saying a thing but smirking seeing him there in the light of the fire, bundled up in a linen sheet.  Mrs Hargreaves had sewn the outer two edges together with thick string at the front and folded up the bottom and sewn it shut. The front had been neatly sewn to the edge of material at the back over his shoulders. The only thing visible was Thomas' head sticking out of the cocoon-like garment.

          He could barely move and had a look of resentment on his face. He dared not say anything, but he could feel the tiny creatures starting to move about his crotch. He tried to scratch but didn’t want to arouse any suspicion about what he was doing under the cover.

          A minute later, Agnes lying beside him eyes open, stared up into the darkness and moved her hand closer to feel Thomas’ hand through the linen. Thomas opened his eyes staring up into the darkness too reciprocated. They both laid there in silence for a while until Mr Hargreaves belched, passed wind and then started snoring.

          Agnes giggled and whispered, ‘Welcome to the family.’ She rolled over and tried to go to sleep.

          Thomas, feeling the bedbugs running over his chest and the fleas itching his crotch, smiled in contentment, closed his eyes and laid there all night not sleeping a wink. Agnes didn’t move at all for some time, and he could hear her slow, relaxed breaths. When she did turn over, he could only see the outline of her face in the darkness, wisps of breath touched the side of his face and he wished it was lighter so he could see her rosy complexion up close.

          The next morning, Agnes got up, went to the back of the cottage, dressed and went outside while Thomas was released from his bundling by John using his wife’s gutting knife. Mr Hargreaves approaching with a knife was not a pleasant experience, especially after spending the night lying beside his only daughter.

          Mrs Hargreaves was already up and completing the morning chores. The sun was not up yet, but the household was in full swing. Mr Hargreaves led the cow and ox out to the common green. Mrs Hargreaves ushered the four sheep out of their keep attached to the back of the cottage. Thomas donned his hose, tunic and jerkin and adjusted his codpiece quickly before they came back inside.

          A few minutes later Mr Hargreaves returned and walked through the door wet from the Yorkshire drizzle that had just started. ‘Did theur sleep well Thomas?’

          ‘Aye John, warm as a bug in the rug,’ he said thinking about the bed bug bite marks on his chest and the itch from the fleas that were imprisoned with him for the night. He scratched.

          Mrs Hargreaves smiled at the pun knowing that he was referring to the sleeping attire that she had provided.

          Mr Hargreaves looked at Thomas with a serious look on his face, ‘I’m going to do some weeding ‘till sun is fully risen, then I’ll meet you at your cottage, we can go to the manor together.’      

          ‘Ahl be off then, sithee later. Where is Agnes?’ enquired Thomas.

          ‘Oh, she's long gone to the manor lest she be fined or whipped for being late,’ answered Mrs Hargreaves.

          ‘You can come back around t’night if theur like. We can make you as warm as a bug in a rug again.’

          Thomas grinned, realising she had picked up on his attempt at humour, ‘Right, tarreur then,’ said Thomas as he opened the cattle door and walked through.

On his way home, he thought about last night and he felt warm and content as if a large weight had been removed from his shoulders. He remembered how Agnes had  touched his hand affectionately through the linen bundling and smiled; then he frowned thinking about the new responsibility that he had to care and support her. His mind started to get all jumbled up with worries. What if she wasn’t a good wife? What if they couldn’t have children? What if there was a drought and he couldn’t provide for her and the young ones? He tried hard to dismiss the thoughts and concentrate on the job at hand, weeding the field and going to the manor.

          When he arrived home, Margery and William were already out in the fields. They were both wet and miserable from the continued drizzle but were happy to see Thomas lend a hand. Weeding and looking for pests on ten acres was a challenge.

          ‘And where have you been young Thomas?’ asked Margery, ‘Is your own family not good enough for you anymore that you must stay out to all hours?’

          William, less sore from his argument with the truncheon added, ‘He’s been kanoodling with Agnus mother, I wouldn’t expect much effort from him thereabouts.’

‘Shut up William!’ Shouted Thomas as the drizzle started to turn into larger droplets and run down his face.

          Thomas picked up a hessian bag laying on the ground, walked along the valley beside the seedlings pulling the chickweed and charlock from the ground.

          ‘William, you must accompany Mr Hargreaves and I to the manor later, we are going to report last night’s happenings to the steward.’           

          ‘And a lot it will do too,’ grumbled William. ‘They are long gone by now!’

          ‘I’m not so sure about that.’

          It doesn’t matter William, still has to be reported for the good of the village,’ said Margery, getting a cold shiver down her back from the coldness of her soaked kirtle.

          The three of them remained silent as they trudged along in the relentless rain, occasionally stopping, standing upright to ease the stiffness in their back.

          A ribbon of bright orange was the only indication of the start of sunrise. It burst through the dense cloud, trying hard not to be swallowed up by the sky. The birds started to make their morning song, silhouettes against the grey curtain of cloud. Some of them flew down to the field to get an early morning feed of worms that had ventured out of the damp ground. The Pennine moors shone under the enlarging orange beam of light that started to creep up the sky.

          Margery, Thomas and William made their way back up the hill, hessian bags full and thrown over their shoulder, their woollen clothes soaked through as they shivered. Their woollen and hide foot coverings were caked with mud and slippery underfoot, forcing Thomas to lend a hand to his mother.

          They opened the door and walked in, William shivered and sneezed. Thomas walked straight to the hearth and put another log on the fire, then stood there holding his hands out to the radiant heat. They all undressed, taking everything off except their undershirts. Margery hung their clothes over a piece of string that had been nailed from one side of the room to the other, for just that purpose. They sat down on stools around the hearth trying to warm themselves. Neither said a word just pleased to be out of it. They only had two sets of clothing, so they dried themselves and waited for their clothes to dry.

          Thomas looked out the shutter. The drizzle had started to subside, and the sun painted a rainbow over the red, green and brown of the moors. The cloud broke, and the sun shone on the lustrous green of the long strip of farrow fields. The rest, a hundred dark squares on a chessboard waiting for the seed to germinate and turn them green. William was the first to notice Mr Hargreaves walking toward the house. He was muddy and wet, and by the looks of it in no mood for trivialities.        

          ‘Ayup there anybody at home?’ he cried out so as not to startle the family.        

          'Come in John, dry yourself by the fire. Wicked morning, but it’s grand for the seedlings. God willing, we will have a good harvest this summer,’ said Margery.        ‘Thomas and William come, sit by the fire, let’s plan the strategy for battle.’        

          ‘Battle? Are we to take weapons John?’ enquired William sarcastically.      

          ‘No, not weapons William, just words,’ replied Thomas wisely.     

          John smiled at Thomas, impressed with his foresight and wisdom. John went on to explain that there were three reasons for the audience with the steward, the first was to ask for permission for Thomas’ union to Agnes, the second was to ask for permission to build a new cottage on the hide and the third was to report the abuse of the village residents and misuse of the king’s highways by marauders and footpads.           

          He wasn't to know at the time but these three simple requests were going to be a lot more difficult than he thought.

          ‘I’ll do the talking and offer the shillings for the banns for you and Agnes,’ John looked at Thomas.

          ‘Young William, just stay quiet and offer a look at the bruise on thy back if I command you ta do so, understand?’ He looked at William.

          All three walked out through the cattle door, Margery watched them walk out then put her head down and continued making the dough for bread. She realised that there were circumstances best left to menfolk, and she trusted Mr Hargreaves.

​

CHAPTER 12

TIME OF SERVANTS

 

 

They walked around the back of the manor; the reeve was there receiving vegetables from one of the village folk.    

          ‘Ayeup John, Thomas, young William, what brings theur to the manor?’    

          ‘There's been trouble, and we wish ta speak to the steward,’ said John.        

          ‘Emmm’, the reeve paused, ‘Theur can’t cum knocking on the lord’s door every time there’s bit of trouble in the village.’

          John tried to convince the reeve, ‘It’s not just trouble, both myself ‘n William have been assaulted.' Lord’s shillings were robbed. They were to be paid to the lord for father’s funeral.’ Thomas explained making it sound as if it were the lord’s money that had been robbed and it was he that was out of pocket.

          ‘Alright then. Well, you better hold on here,’ said the reeve as he turned and disappeared through the back door. He appeared a few moments later, ‘You better come with me.’

          They all took off their hats and walked through the large oak door into the kitchen; it was hustle and bustle of activity with three servant girls and a cook busily preparing the lord’s lunch and dinner. Large bubbling pots hung underneath a vast stone chimney that stretched almost the entire width of the room. Steam and smoke from the fire ascended and then disappeared up the chimney.

          Thomas and William were in awe of the size of the room, both looking up and turning their heads to take in the magnificence of the structure. When they both looked forward, they noticed Agnes standing at a large table plucking brightly coloured feathers from a pheasant. She was surprised to see them. She smiled but didn’t stop what she was doing in fear of being scolded by the cook. Thomas noticed the assortment of breads and bowls on the table, but he was most astonished by the amount of meat drying on racks over the fire. William also noticed the beef, chicken, lamb and pork and he started to salivate from the aroma. At the other end of the room was a large pantry filled with all manner of vegetables, fruit, eggs and hanging birds. Another small room to the side contained another fire and table, covered with flour for making the dough and cooking bread. There was a large serving opening through which the dishes were passed to be served to the lord in another room. Beside this was another opening through which the reeve walked, and the visitors followed. Thomas took one more look back to see Agnes looking toward him. He turned to the front as the reeve opened the large oak door to the great hall.

          John, William, then Thomas followed the reeve into the great hall, John walked forward but William and Thomas stopped and looked up into the roof trusses twenty odd feet above their heads. The room must have been thirty-five feet in length and over half that in breadth. At the end of the hall was a tall, narrow window capped by a sharply pointed arch and another clerestory window at the side; the sun was streaming in to light the room. There was wood panelling on the far wall and an entrance to a small chapel with a table and a cross. Opposite the clerestory window there was a fireplace and a high chimney. In the middle of the room, opposite the fire, was a large table where the lord sat. The steward was whispering to the lord as John approached, then stood upright and stepped back.          

          John strolled up to the table and dipped his head, ‘My Lord.’           

          Thomas caught up and stood beside him, William a step back. ‘Lord Birkhead,’ Thomas dipped his head, as did William. ‘Thomas Rushworth, I knew of your dear old father, he was a good man, I’m sorry to hear of his sickness and passing,’ said the lord in the King’s English. ‘John Hargreaves, one’s steward, tells me that there has been skulduggery about. What have you to report?’

          ‘Aye, my Lord, two footpads robbed Thomas and assaulted his brother William on the road ta Haworth on Moorehouse Lane. His mother were threatened with a sword and thy coin for the Rushworth funeral were robbed,’ reported John.

          The steward, trying to convince the lord of foul play, leant forward and whispered in his ear, ‘My Lord, they are giving excuses for failure to pay.’

          ‘John Hargreaves, when the coin was supposedly stolen it was not in my possession, so Thomas Rush worth is still indebted. Furthermore, how is one to know that this isn’t all a concocted story to delay payment?’ 

          ‘Maybe time in the pillory will ensure more prompt payment, my Lord,’ added the steward looking at Thomas.

          ‘My Lord, there is no need. We came here ta inform theur of the shenanigans hear abouts. I were assaulted ‘n left for dead not two weeks ago in the same area by two men I befriended at the Kings Arms.’           

          Still trying to convince his lordship, John turned to William ‘Then there’s this. William, come forward, lift thy shirt.’

          William took a step forward, turned and lifted his shirt, showing a large purple and red bruise on his upper back. He pulled his shirt down and returned to his place. The lord beckoned the steward closer, ‘Did you know of this steward?’

          The steward leant to whisper, trying to discredit the men that stood before them, ‘No my Lord, but I have seen these peasants drunk and disorderly thereabouts,’ remembering the night of the manor court.

          ‘Emm, the two footpads that robbed you, were they locals, what did they look like?’ Enquired the lord. ‘Had you seen them before?’  Thomas stepped in, ‘Begging thy pardon my Lord, it was dark ‘n their faces were covered.’

          Lord Birkhead raised his voice, ‘Do you know about this steward? Goodness me, I pay you to tend to business in the village.’

          ‘Yes, my Lord, I know about it.’

                  John placed coin on the table,

          ‘My Lord, I have three shillings for thy permission for my daughter Agnes ta wed young Thomas Rushworth and another for the funeral for Thomas Rushworth, may he rest in peace.’   

          ‘No John, that is my debt,’ whispered Thomas.

          John, whispered under his breath, ‘Don’t worry lad, all will be well.’

John had forfeited his land at the previous parish, due to his recusancy, but still had a comfortable sum left over after the purchase of the three acres at Oxenhope. This they had been living off but it would not last forever.

          ‘Steward have the clerk take notice of the payment of John Hargreaves and Thomas Rushworth and inform the night watchman and the deputies of the robbery and assault, Heavens above!’

          The steward picked up the coin, turned, dipped his head at the lord and walked across the hall and through the door. His steps echoing as he walked.

          ‘There is one other matter my Lord, Thomas would like ta build a mud and layered stone cottage with a chimney ta keep his family warm through the winter.’

          The lord, knowing of the labour shortage because of the black death, granted permission for the cottage and bid them farewell.

          They dipped their heads, turned and walked across the hall and back out the door into the kitchen. Thomas was keen to set eyes on Agnes, but she was nowhere to be seen. They walked through the kitchen, taking one more look at the food being prepared. Thomas turned to John while they were walking, ‘I don’t know how ta thank you John.’

          ‘No thanks necessary, it is I that should thank you for sparing me on that fateful night. Only God knows what would have happened if you and thy mother hadn’t come along.

          ‘Seems that the alehouse is the root of all the trouble,’ stated John deep in thought about his night of condemnation. ‘Two footpads robbed you and two men that assaulted me the night you found me, could they be one and the same?’

 

          The steward walked into the Kings Arms alarmed at the sharpness of the smell of urine and stale ale; he put his hand up to his mouth and coughed. Two men sat on three legged stools using a cut barrel as a gaming table. Their swords wrapped with a large black belt leant against the wall behind them. The steward walked up to them and sat down, and they dealt him into the game. The steward picked up the cards, but there was more than the game on his mind.

          ‘Two men from the village have met with the lord and told him of a robbery on Moorhouse Lane the other night.’

          His companions looked at each other then back at the steward. The steward placed two shillings on the table, his acquaintances picked them up and placed them in their coin purse. ‘Until things calm down, return ta Stanbury. Come back on Sunday for the rat baiting commanded the steward.

          His two companions placed their cards on the table, stood up and walked to the door.  The last one to leave took one last look back before walking out into the day.

 

          Thomas and Agnes sat together in church for the first time. They sat in a pew with Margery on one side of them and John on the other. William, Mrs Hargreaves and Cousin Mary sat in front for moral support.

          After the sermon, the vicar coughed and proceeded to read out the announcements from the lectern, ‘By the power of our Lord Jesus Christ our saviour and our sovereign, King James the first of England and Scotland, I herewith announce the banns of marriage between Thomas Rushworth, son of Thomas and Margery, of Haworth and Agnes Hargreaves, daughter of John and Margaret of Oxenhope. This is the first time of asking. If any of you know cause or just impediment why these two persons should not be joined together in Holy Matrimony, yee are to declare it.’

          Thomas and Agnes touched hands and looked at each other, then forward as the congregation now had their eyes upon them.

          ‘Now let us pray.

 

‘Lord, the source of all true love, we pray for this couple. Grant to them joy of heart, seriousness of mind and reverence of spirit, that as they enter into the oneness of marriage, they may be strengthened and guided by you, through Jesus Christ our Lord. Amen.’

 

‘Amen,’ the congregation repeated in unison.

 

‘Lord of love, we pray for Thomas and Agnes be with them in all their preparations and on their wedding day. Give them your love in their hearts throughout their married life together, through Jesus Christ our Lord. Amen.’

 

‘Amen.’          

          Margery and the rest of the congregation awaited the news.  

          The vicar spoke, ‘I have news from Windsor Castle, our sovereign King James of England and Scotland has proclaimed that England and Scotland will unite under his crown.

          ‘Our sovereign has forbidden any Londoners and other inhabitants of places infected with the Black Death not to come to court. He has also proclaimed that gentlemen of court should depart for the country to escape the ravages of the Black Death which has devastated so many in London and York.          

          The parishioners whispered excitedly.

          The vicar raised his hands, ‘Finally, he has decreed the execution of former laws against Catholic Recusants giving them a day to repair to their dwellings and not afterward to come to the court or within 10 miles of London without special licence.

          ‘There is also a reward for the arrest and capture of the traitor Thomas Percy for his thwarted attempt of the devastation of Parliament.  

          ‘God save the king.’   

         ‘God save the king,’ they repeated.   

          The congregation filed out of the church.     

          John Hargreaves called out, ‘Thomas ‘n William! ‘Fancy a celebratory ale at the Kings Arms while we’re up here?’      

          Thomas was more interested in spending more time with Agnes, but he didn’t want to disappoint his future father-in-law especially after he just paid his debts. He watched on as Agnes, Mrs Hargreaves and Margery continued to walk toward Sun Street and down the hill toward home.

 

 CHAPTER 13

THE OBSESSION WITH THE STARS

 

 

Thomas and William followed Mr Hargreaves into the alehouse. The shutters were open, and a stream of sunlight burst in. The heat from the sunlight caused a ripple of putrid steam to emanate from the ground. A chamber pot sat in the corner, still not emptied from the previous night. The room was full, handicraftsmen, workers of all sorts, labourers, cobblers, pedlars and porters. Other poor folk drank the swill from the jacks left behind and begged for coins. The maidservant dropped jacks of ale to the different tables, her bosom accentuated by the open front of her blouse.

          William couldn’t divert his eyes.      

          The maidservant noticed him staring and sauntered over to him. She leant over and whispered in his ear, ‘Looking is free, but touching will cost ya'.'

          Thomas was listening to John but watching William and the maidservant flirting. Her large bosom accentuated by the tight drawstring across her chest.

          ‘It seems that any strange goings on has links with this establishment. They must frequent this tavern or at least get information about the goings on from somebody local.

          ‘This tavern,’ Thomas agreed. ‘Whoever it is they would have heard about your winnings that night and heard about mine and Agnes’ commitment to the banns. They would have known about the dowry!’

          John peered at Thomas, who was transfixed by what was happening behind his back; he turned to see William, his eyes fixated on the bosom of the serving wench. She was still bent over, bosom at William’s eye level, giving him a good look at her pushed up cleavage. John lifted his leg and placed his foot on her behind and gave her a mighty push which sent her reeling across the room.

          ‘Be off with you foul mistress, play thy seduction games with another,’ said John protectively. The maidservant, angrier about losing a potential customer than the physicality, gathered herself, straightened her wimple and moved on.

          The door opened and the reeve from the manor walked in, ‘Ayup John, Thomas, William, all the best with the banns Thomas,’ he had heard them read out at Church of Saint Michael All Angels that morning.

          ‘What keeps you in deep discussion,’ asked the reeve. ‘I heard about the trouble on Moorhouse Lane. These are desperate times ‘n desperate times make desperate men,’ he said wisely. 

          ‘It seems that any trouble that occurs near the village has links with this alehouse,’ whispered John.         

          ‘Then you best speak to the steward; he oversees the place for Lord Birkhead.’  ‘The steward overseas the alehouse?’ asked Thomas.

          ‘Aye, has done for years, organises the entertainment downstairs in the basement as well,’ he remarked as he picked up the jack that the maidservant had dumped on the table. She gave John a look of disdain.

          The reeve always made sure that he was honest and straight forth with the tenants of the lord’s demesne, as it was them that voted him in at the festival of Michaelmas. When the lord and the steward was away, he had the run of the place a position that he had held for several years.

          ‘Can’t speak ta him now though he’s away in Stanbury, should be back tomorra. In his absence you could speak ta his deputies, one of them is sitting over there.’ The reeve pointed to three men sitting at a table across the room.

          Thomas approached the table, none of the men looked up, ‘Your grace, I have urgent business ta report.’

          The deputy was looking at his cards; it was apparent that he was losing as the other two gentlemen had small piles of coin in front of them, whereas his part of the table was void of any. ‘

          Can’t you see I’m busy lad?’ Claimed the deputy refusing to look up. He placed his hand down on the table and waited for his two companions to do the same. One of the others placed his cards on the table, grinned and collected the remaining coins.

          ‘Sard, that’s it, I’m out,’ stated the deputy angrily.      

          ‘Right lad, what’s this business you need ta report so urgently that theur interrupt the card games?’     

          ‘Would you be so kind as to join me and my companions?’ Thomas held out his hand and ushered the deputy toward John and William. The reeve stood up and encouraged the deputy to be seated.

          ‘Greetings,’ said John as they all sat back down again, ‘This is William Rushworth and I am John Hargreaves, you know the reeve. The reeve dipped his head and left, not wanting to get too involved in deep discussion with the deputy.

          ‘Aye, I know who you are. I heard about the trouble you had on Moorhouse Lane t’other night,’ said the deputy.

          He put on a serious face, ‘Sounds ta me like footpads from out of town, maybe those coney-catchers seeking retribution.’

‘And I heard theur had trouble of thy own John Hargreaves,’ enquired the deputy.

          The deputy looked around the tavern, ‘I’ll wager it is the same two rogues that caused thy misfortune. From Stanbury or Oxenhope can’t see it being one of the locals. Unfortunately, we can’t do much unless we cop them in the act.’

          ‘Seems both incidents may have something ta do with the alehouse,’ stated John, as he sat forward and whispered.

          ‘How do you figure?’ Asked the deputy. The deputy stared at Thomas, ‘It is his grace the steward who oversees this place. Did theur not see the fine job he did apprehending the coney-catchers on the night of the manor court?’

          ‘Aye, ah did,’ whispered Thomas, ‘But it is too much of a coincidence, John was assaulted after the rat baiting. Where would one hear of our betrothal? Everybody in here knew of it!’  

          ‘I think you are barking up the wrong tree, it were the steward who reported the trouble on behalf of the lord. If he or the householder were involved, why would he report it? I’d be careful if I were you before you all end up in the pillory for slandering,’ the deputy warned.

           John looked at the deputy worriedly.

          ‘The manor court is in session next week; I will keep an eye out. In the meantime, I suggest you quieten thy wayward ideas, lest me and my partner come knocking on your door. We are under the steward’s orders to catch these bastards so let us do our job.’

          The deputy stood and walked to the bar to get another tankard of ale. The householder poured from the barrel and placed it in front of him.

          ‘What were all that about?’ Asked the householder inquisitively. He liked to keep abreast of any news.

          ‘Oh, just a private matter,’ said the deputy, having been in the job long enough to know not to fill other’s ears. He picked up his pewter tankard and walked back to the card table in the corner of the room.

          A week had passed, and once again, Thomas and Agnes sat together in church. The congregation seemed to have adjusted to them sitting together, and nobody had declared illegitimacy to their union.

          ‘By the power of the Lord Jesus Christ our saviour and our sovereign King James the first of England and Scotland, I herewith announce the banns of marriage between Thomas Rushworth, son of Thomas and Margery, of Haworth and Agnes Hargreaves, daughter of John and Margaret of Oxenhope. This is the second time of asking, if any of you know cause or just impediment why these two persons should not be joined together in Holy Matrimony, ye are to declare it.’

          Margery awaited news, the vicar cleared his throat and spoke from the lectern, ‘I have news from Windsor Castle, our sovereign Lord King James of England and Scotland has proclaimed the authorisation and uniformity of the book of common prayer and enjoying conformity to the form of the service of God now established.’

          ‘God save the king.’    

          The churchgoers repeated in unison, ‘God save the King.’ Then filed out of the church and went their separate ways.

          Thomas, John and William walked ahead of the womenfolk. Thomas was deep in thought about the deputy’s words, and the idea of being locked in the pillory gave him cold shivers down his back. 

          ‘I go to the manor court during the week, best go and be spared the lord’s fine,’ Thomas claimed.

          ‘Thomas, why don’t theur come back ta ours for supper? We'll travel together to the manor court. Safer that way,’ John claimed.

          ‘Aye, but I have work to do first; animals need tending and peat needs collecting,’ explained Thomas.

          Margery heard and interrupted, ‘Gew on son, nowt that William and I can’t do. Spend time with thy Agnes. Won’t be long before the harvest and then it will be all hands to the sickle.’ Agnes didn’t let on but had hoped that Thomas would visit again. They had been so busy in the fields that it had seemed like weeks since they had talked. She spent most of her day at the manor and any free time with her mother and father, weeding so that the young shoots of wheatgrass had a chance to grow.      

          ‘Right, you are then. Agnes does thee have any objections?’ asked Thomas.        

          Agnes caught up to him, John and William walked ahead, and Margery and Mrs Hargreaves walked ten paces behind, slowing down so that the two could have their privacy but still be in earshot of the conversation. Both Thomas and Agnes both started to say something, and both stopped to allow the other to say what they were going to say. They both laughed.

          ‘You go on,’ said Thomas politely.        

          Agnes smiled, ‘Can’t believe it’s only one more week ta go till the handfasting.’

          ‘Still no doubts?’ Enquired Thomas.         

          No, none at all,’ she replied then grinned.         

          Thomas frowned, ‘What you grinnin’ about?’        

          ‘I remember when mother first mentioned it, I were dead against it. I had visions of you beating me ‘n sending me to the ducking stool.

          ‘Them laws can go on too far. I say, would the Lord do it thusly? Fear not Agnes Hargreaves, you are safe with me,’ replied Thomas.

          They walked in silence for a while, just enjoying being at each other’s side. Soon after, William and Margery turned toward home and the others continued to Moorhouse Lane, stopping briefly where the footpads had robbed them.

          Thomas noticed something at the side of the road clinging to a piece of blackberry bramble, ‘Ayup, what’s this?’ He asked trying to wrestle it away from the thorns of the bush.  

          His hose got caught in the bramble, so he let out an almighty yelp, refusing to move until he had untangled himself.          

          Agnes became impatient, ‘Come on Thomas, let’s get home.’

          ‘It’s a piece of a sleeve from somebodies’ undershirt, could belong to one of the footpads that robbed us. Look John, it were about here where they jumped from their hiding place.’

          John turned and walked back, taking the small piece of cloth in his hand, ‘Could be, but doubt it. There are fifty that walk past this bramble every day.’ 

          ‘You're probably right,’ Thomas took the cloth looking disappointed and put it in his cod piece for later inspection.

 

          Thomas and Agnes walked up to the cottage and sat on a wooden bench near the cattle door. They allowed the sun to shine on their faces. The bright green of the growing wheat sparkled on the hills, further accentuated by the beige, pinks and brown hues of the moor.

          Mrs Hargreaves walked out to them and gave them both a jack of ale, ‘It’s a beautiful day,’ she said, stopping to appreciate it then stepping back inside the cottage.

          ‘Thy mother is a prize of a woman,’ said Thomas.

          ‘She has had a difficult life, lost two boys ‘n two girls, two at birth, two within five years because of the sickness. Father were crushed,’ Agnes started to tear up.

          ‘Ah, I’m sorry Agnes,’ he put his arm around her, until he heard Mrs Hargreaves cough then took it away again.          

          ‘Come Agnes,’ he took her by the hand Mrs Hargreaves coughed again so he let go.        They walked to the wood and wattle enclosed vegetable garden. ‘Right you are, you see that large branch in the fence at the bottom of the garden there, I wager I can hit it two out of three times with any stone that you pick,’ joked Thomas.     

          ‘That’s impossible, but if it’s a wager, what are we wagering on?’ asked Agnes. 

          ‘Well, if I lose, I will do thy weeding for a day. But I’m not gonna lose,’ he said cheekily. ‘And if I win?’

          ‘Aye, what if you win? Though I doubt it unless a miracle happens here in Oxenhope.

          Well, what do you want? I have nowt.’

          ‘Simple, a kiss,’ Thomas hesitated then grinned, waiting for the inevitable retribution.

          ‘Thomas Rushworth, do you want ta see my mother come screaming with the broom ta see thee off and my father ta have thy guts for garters?’ She said alarmingly, but then quietened as her mother appeared at the door.

          ‘Well, you say I can’t do it, so what’s to worry Ms Agnes Hargreaves.’

          ‘I think you presume too much, Thomas Rushworth,’ she said while looking for a stone.

          Thomas took the stone in his hand, squinted his eye and threw it, hitting the branch at its centre almost twenty paces away.

          Agnes was stunned, ‘You've done this before, Thomas. Is this how you get girls from the village ta kiss thee? By throwing stones at a twig?’

          ‘Nah, William and I used ta have throwing contests ta see who had ta shovel out the animal enclosure.’

          She looked around for another stone, one that would swing the wager in her favour. She found one almost half the size of a man’s fist; ‘There you go, try this one,’ she said smartly while placing it in Thomas’ hand.

          ‘Agnes, this is unfair. This is not a stone,’ he said, sizing up its weight and the distance that he had to throw it. ‘Am I that foul that a kiss would be punishment for thee?’

          ‘Lower your voice and just stick to the wager,’ she said, ignoring all other suggestions and consequences.

          Thomas took the stone in his right hand, squinted his eye and threw it, but it landed a foot too short.

          ‘Seems like the wager is lost Thomas Rushworth. I’ll leave the hessian bag for thee,’ she said smugly while looking for another stone even more difficult to throw than the last.

          ‘There you go,’ she said boldly, trying not to demoralise her young suitor too harshly.

          She found a stone, quartz, rough and peculiar looking. And started to feel sympathy for Thomas but stayed on course as she knew this was not a test of love, but a test of wits. 

          She handed the stone to Thomas who looked at it and smiled, ‘Agnes, you are too cunning for thy own good.’ He sized up its weight and the distance that he had to throw it; he looked at her, then back at the target.

          Impatiently Agnes rolled her eyes, ‘Thomas, in God’s name just throw it.’

          Thomas took one last look at the stone and one last look at the target, brought his hand back confidently, then walked past Agnes down the side of the vegetable garden and turned to face her.       

          Agnes frowned, ‘Thomas, what on earth are you doing?’

          Thomas raised his voice, ‘If you remember Agnes, the wager were ta hit the twig twice out of three times with any stone that ya’ pick. I said nowt about throwing the stone.’

          ‘Seems like the wager is lost, Ms Agnes Hargreaves,’ he had his back to the twig, released the stone, hitting the twig right in the middle.

          All this time, Mr and Mrs Hargreaves had been peeking through the gap between the shutter and the wall, giggling.         

          Thomas placed the stone in his codpiece then walked back up the garden.

          Angry that she had been fooled so easily, ‘Seems you have me at a disadvantage, Thomas Rushworth.’

          ‘Disadvantage, advantage, ah suppose it depends on the way you look at it.’

          John heard the bell of Saint Michael of All Angels, realising the time he called out, ‘Thomas, it's time to get on our way say your goodbyes.’

          Agnes was stunned by the sound of her father’s voice as if it woke her from a dream.

          ‘It seems like it is time for you to go,’ Agnes said as Thomas walked up the side of the garden to say farewell.

          He stood facing her he could tell that his prank still perturbed her; he held her hands in his. Knowing that she had her back to the cottage door, he leant forward. She closed her eyes and relaxed, her lips almost in a pout for what seemed like an eternity; she opened her eyes.

          Thomas released her hands, ‘It has been a pleasure spending time with you this afternoon Agnes, I hope we might do it again sometime.’

          Grinning, he joined John as he walked out the cottage door.

          Stunned, Agnes turned angrily as Thomas walked away, ‘THOMAS RUSHWORTH, YOU ARE… ERRGH…’ she growled and grunted then marched off toward the cottage.

          John watched Agnes storm off in contempt, ‘I see you have been getting ta know my daughter. She can have a wild spirit when she wants ta,’ he said. ‘Aye I've noticed,’ replied Thomas.

​

​

​

ГЛАВА 15

АНГЕЛ

 

 

Когда Томас приблизился к дому, он увидел вдалеке Уильяма, рубящего дрова. Собаки учуяли его запах и побежали через пшеницу, чтобы поприветствовать его. Уильям бросил свое последнее расколотое бревно в кучу и повернулся. Он вытер пот со лба и поднял руку, чтобы прикрыть глаза от солнца, чтобы посмотреть, что замышляют собаки. Томас наклонился, чтобы погладить собак, виляющих хвостами. Он взял маленькую палку и бросил ее. Они прыгнули за ним, хлопая черными губами, и слюна вытекала из уголка их рта и тянулась позади них. Они оба потянулись к палке одновременно, поднимая ее, рыча и пытаясь вырваться. Оба пытаются бросить его к ногам Томаса.

          Thomas paused, he pulled колос пшеницы от стебля растения, потер его между руками, чтобы проверить его зрелость. Он положил немного зерна на язык, затем прожевал его, чтобы увидеть, не треснуло ли оно. Это не так. Еще несколько дней, подумал он про себя.

          When Thomas got home, он вынул камень, который Агнес дала ему бросить в ветку в огороде. Стоя у шлифовального круга, он повернул ручку и начал резать и сглаживать его, уменьшая шероховатости и придавая форму. Он окунул камень в ведро с водой и подивился цвету камня, который начал проявляться. После того, как он измельчил его до приемлемого размера, он пошел к ручью, и собаки последовали за ним.

         Play biting and drooling, they пытались доминировать друг над другом своими огромными лапами, подпрыгивая и кладя их друг другу на спину, покорная легла на спину, вытягивая ноги в обороне. Другой большой самец, оставив ее бежать вперед, чтобы догнать Томаса, который не обращал внимания на их игры. Сука, чувствуя себя отсталой, подтянулась, заворчала и помчалась за ними.

          Thomas used the sand and гравия и начал полировать камень, пока кварц не заблестел. Он продолжал работать с камнем, его руки покрылись пятнами от оксида железа. Закончив, Томас держал камень в руке, двигая его взад и вперед, чтобы он поймал свет. Близился полдень, поэтому он убрал камень и пошел обратно в коттедж.

          'Ya orl right, брат?' — спросил Уильям.

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_Thomas начал рассказывать Уильяму о том, что произошло в поместье, и о планах, которые они разработали с управляющим.

          That's right dangerous Thomas! ' — воскликнул Уильям.

          Thomas put on a brave лицо: «Да, но что еще нам делать, когда стюард спросит? Кроме того, Джон уже согласился, и я не оставлю его наедине с его судьбой.

          'You best not tell мать, потому что она будет волноваться больно. Что, если что-то должно было случиться? Я иду с тобой.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          'You are not William , ты останешься здесь и присмотришь за мамой!

          'Thomas if anything happened тебе мать никогда не простит меня. Я иду с тобой, и ты ничего не можешь с этим поделать.

          'You're stubborn , — Томас знал, что продолжать бесполезно, когда Уильям что-то решил.

          'Yer and you know откуда мы оба это взяли, — ответил Уильям, ухмыляясь, когда они оба повернулись и увидели, как Марджери выходит из двери с ярмом и ведрами для воды, чтобы отнести их на ручей.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          'Thomas, William, не медлите ли вы двое слишком долго, есть работа, которую нужно сделать. Марджери посмотрела на Томаса. — Ты прав, сынок?         

          'Aye mother just been к ручью. Он подошел к ней.

          'Been ta the beck ? Если бы «взял с собой ведра, избавь меня от прогулки по утрам».     

          'Mother I had other что у меня на уме, хочешь посмотреть?

          Thomas brought out a piece ткани и осторожно открыл его, чтобы Марджери могла его видеть.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_Марджери посмотрела вниз, и когда Томас развернул тряпку, она была ошеломлена красотой камня. Он мерцал; кварц сверкал в тусклом свете.

          'Thomas, that is красиво, Агнес понравится.         

          'Aye, has sentimental значение, не то, чтобы она знала об этом еще.'         _cc781905-5cde-3194-bb3b -136bad5cf58d_

          'You're a молодец Томас, Агнес - счастливица. Я знаю, что мало говорю об этом, но твой отец очень тобой гордился бы.

          Thomas looked down sadly. В эти дни он мало думал об отце, но чувствовал теплоту, когда вспоминал. Он снова сложил ткань и положил ее обратно в гульфик для сохранности.

          At the end of the Днем Томас пошел на Мурхаус-лейн: «Ага, есть кто-нибудь дома? Это Томас.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          'Come in, Thomas -- воскликнул Джон. «Только что вернулся, как прошел твой день?»

          Thomas looked weary. «Долго и упорно. Трудно работать на себя, еще тяжелее работать на чужой обед.

          'Aye that, but там хуже, чем мы. Джон думает о непослушных католиках, которых арестовывают и пытают в Йорке и Лондоне. Томас сел за стол напротив Джона.  

          Mrs Hargreaves poured an ale и поставить перед ними миску с похлебкой. «Вот так, бери это в себя, там свежие овощи и кусок мяса».

          Thomas wanted to discuss the предстоящие события дня, но передумал в присутствии миссис Харгривз. 

          Agnes walked through the door и был приятно удивлен, увидев Томаса; она улыбнулась, закрывая за собой дверь. Агнес немного опухла после прогулки домой, и ее щеки порозовели от ночного воздуха.

          'Would ya' like какой-нибудь ужин, дочь? Миссис Харгривз налила и предложила ей стакан эля.

          'The ales fine ma , мы поделились остатками от ужина лорда. Его собака была слишком сыта обедом. Должно быть, это самая откормленная собака в приходе, корми семью из семи человек тем, что он бросает этой собаке, — сказала Агнес.

          Thomas grinned, 'Aye , лучше я отрасту уши и хвост.

          They all laughed, appreciating что Томас начал чувствовать себя более комфортно рядом с ними.

          'Agnes bring Thomas' матрас сюда и положить его возле огня. Ты можешь спать здесь сегодня ночью. Агнес, есть чистая вода и щетка, если хочешь подготовиться ко сну? Это был долгий день.'

          Agnes disappeared to the back коттеджа, а Томас встал и взял у нее матрац.

          Once again, Mrs Hargreaves положил на матрац льняную простыню и начал шить, Томас разделся до майки.

          When Agnes returned, she была одета в ночную рубашку, и она легла рядом с ним.

          He said nothing but had недовольное выражение на его лице, когда он смотрел на солому.

          Agnes giggled seeing him there в свете костра, снова закутавшись. 

          'Not again,' — прошептал он себе.

          Agnes giggled again and touched успокаивающе протянул руку, затем повернулся, чтобы заснуть.

          Thomas' mind was too активен, и он не мог спать, все еще взволнованный событиями дня.

          It seemed like Thomas had только что заснул, когда пропел петух. Он повернулся и увидел Агнес, но она уже оделась и направилась в поместье.  

          'Could somebody please get меня из этой штуки!

          'Okay, 'old на своих лошадях миссис Харгривз взяла нож и освободила Томаса.

          He stood, dressed, и выбежал за дверь вслед за Агнес прежде, чем миссис Харгривз успела даже предложить завтрак. Она разочарованно покачала головой.

          He could see her torch выход на Солнечную улицу. Он побежал быстрее и позвал ее. — Агнес! он крикнул.

          He saw the torch stop . Она ждала его.     

          'Thomas, what are ты делаешь? Из-за тебя я опоздаю на кухню.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          Thomas slowed as he neared ей. Он наклонился, положил руки на колени, пытаясь отдышаться.     

          'Ya' all right — Томас? — спросила она, улыбаясь его энтузиазму.

          He continued to gasp, стоял, уперев руки в бока, откинулся назад, «Агнес», он сделал паузу и продолжал тяжело дышать. Он вынул камень, который вырезал и отполировал, из своего гульфика, встал на одно колено и сказал: «Агнес, для меня будет честью, если ты выйдешь за меня замуж».

          'Agnes smiled, ' Я думал, что это уже прошлый вывод.

          'Aye, a conclusion решает церковь и наши родители, а не ты, — он посмотрел на нее, держа камень между пальцами.

          She took it and looked ближе, чтобы увидеть кварц, сверкающий в свете факела: «Это камень из нашего пари?»

          'Yes.' Томас улыбнулся.

          'Thomas, I don Не знаю, что сказать, — она сделала паузу. — Никто никогда… Это прекрасно, — она посмотрела ему в глаза.    

          He stood looking at her в то время как она продолжала двигать камень вперед и назад между пальцами. Подняв на него взгляд, она улыбнулась: «Томас, я не знаю, что сказать, это самое прекрасное, что я когда-либо видела».

          Agnes held it tightly in руку, встала на цыпочки и нежно погладила его лицо. Она приблизила его лицо к своему. Он закрыл глаза, ожидая, пока их губы ненадолго соприкоснутся.          _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_       

          She turned and continued walking вверх по склону к усадьбе.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          Stopping halfway up the hill — повернулась она. — Было очень приятно провести с вами время сегодня утром, Томас Рашворт. Надеюсь, мы когда-нибудь сможем сделать это снова.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          He opened one eye to увидеть Агнес, стоящую на холме перед ним. Он улыбнулся и повернулся к дому, а потом понял: «АГНЕС Я» НЕ ДАЛА МНЕ ОТВЕТА!»

          She didn't answer . Агнес продолжала идти, заставляя себя не оглядываться.

          'Yes,' she сказал тихо, по-прежнему не оборачиваясь.    

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_'ЧТО, Я НЕ СЛЫШАЛ ТЕБЯ?'?' — с любопытством спросил Томас, делая три шага вперед.

          THOMAS YER GONNA WAKE THE МЕРТВ, ШУУШ! Агнес продолжала идти вверх по холму, она не оглядывалась и чуть повысила голос: «ДАААААААААААААААААААААААААААА».

          Thomas, hands on hips , посмотрел в землю, он услышал, как она что-то говорит, он сделал еще два шага вперед.  

          'AGNEEEES,' he кричал.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          Agnes stopped and turned; Томас видел ее. Она была похожа на ангела, факел, как маяк, освещал ее. Звезды с неба ярко мерцали позади нее.  

          'YES, Thomas Rushworth , Я женюсь на тебе!» Она повернулась к поместью и побежала.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_Собаки залаяли, проснувшиеся соседи в гневе закричали. Томас постоял какое-то время в темноте, наблюдая за факелом, пока он не исчез за холмом. Дачники начали разжигать костры, зажигать свечи и наполнять масляные лампы. Двери открылись, ставни захлопнулись, но было еще слишком темно, чтобы они его увидели. Он развернулся и направился к дому.

          The cook heard her approach и подошел к углу, чтобы подобрать палку для битья. Когда Агнес открыла дверь, он схватил ее за руку, развернул и шесть раз ударил по ягодицам.

          'I'VE TOLD ТЫ ЧТО-ТО ОПОЗДАЕШЬ! Больше не опаздывайте, займитесь своими делами, — он подошел, положил палку обратно в угол и продолжил разбивать яйца. 

          Agnes grimaced and rubbed her внизу, подошел к кладовой, взял яблоки и начал чистить их для яблочного пирога лорда. Она делала это так много раз, что ей не нужно было смотреть, предпочитая думать о других вещах.

ГЛАВА 16

УРОЖАЙ ЖИЗНИ

 

 

Позже, ниже по холму, Томас и Уильям шли по бороздам, собирая сорняки и проверяя наличие вредителей.

          It was boring, monotonous работы, но они знали, что принесет урожай, муку для хлеба и печенья и достаточно зерна, чтобы заплатить лорду и обменять его на другую еду и припасы. Жизнь была кругом: жатва, дождь, засуха, семя, жатва, дождь, засуха и жатва.

          With the harvest so close в деревне было ликование и радость, волнение. Лавочники и купцы знали, что после сбора урожая торговля наладится. Это было время волнения, подобное проливному дождю после засухи.

          John had agreed to help и другие соседи были готовы протянуть руку помощи. В хороший день они могли собрать от акра до полутора акров за день. Затем, конечно, было поместье лорда, где все арендаторы работали вместе, чтобы собрать его пшеницу. 

          The wheat was golden and почти на уровне плеч, Томас и Уильям наточили косы, и им повезло, что дожди не погубили урожай. Несколько капель прошлой ночью, но сегодня небо было ярко-голубым. Многие были под рукой, и Джон, миссис Харгривз и Агнес подошли к укрытию, чтобы протянуть руку помощи. Управляющий всегда предоставлял время для выезда из поместья во время сбора урожая.

         John, William and Thomas were жнецы и стали махать косой и срезать пшеницу. Пшеница была поймана в люльку на косе и упала на землю слева от них аккуратной квадратной линией. Они стремились сделать валки одинаковой длины, чтобы их было легче связывать. При уборке важно было держать косу близко к земле, чтобы максимально увеличить длину среза и сохранить то, что осталось в земле. Щетина должна быть как можно короче; однако удар косой о землю означал, что ее нужно было заново заточить.

          On the odd occasion you можно было услышать восклицание одного из мужчин, которые сделали именно это. Мужчины были опытными и обычно могли пройти добрых тридцать ярдов, прежде чем коса нуждалась в повторной заточке.

          Following on behind was Margery , Агнес и дети из деревни, сборщики, которые сделали ленту из стеблей, чтобы связать пшеницу. Затем валок был уложен на ленту, готовый к тому, чтобы бандстер связал валок, а два других бандстера сложили готовый сноп вместе с другими, создав стойку. Колодец стоял вертикально, затем его оставляли для пролечивания и просушки на пару дней, а затем грузили на тележку и увозили для обмолота и веяния, чтобы отделить пшеницу от стеблей. 

          Finally came Mrs Hargreaves and Кузина Мэри, грабители, которые с помощью специально разработанных граблей для стерни очищали землю от любых рыхлых стеблей пшеницы, готовых для того, чтобы их можно было связать, чтобы не растратить то, что Бог дал им. Их ставили рядом с стойлом, но в процессе обмолота с ними обращались по-разному, поскольку они могли содержать грязь и камни, собранные в процессе сгребания. Часто женщины сохраняли это и перемалывали сами.

          The sun was high, и это была горячая работа, ломающая спину. Марджери поставила кружку эля под ближайшим деревом, и они с миссис Харгривз принесли сыр и хлеб, чтобы поесть в полдень. Время от времени Томас поднимал глаза и видел Агнес, склонившуюся над обвязкой лент вокруг валка. Она трудолюбивая, думал он про себя. Однажды она подняла глаза, и их взгляды встретились. Они улыбнулись друг другу, не говоря ни слова, и продолжили выполнение поставленной задачи.

          At midday they all gathered в тени под деревом посреди поля, не для того срубленным. Под мышками мужчин росли темные потные пятна, а их спины были мокрыми от пота. Агнес вытащила соломинки со дна юбки и помогла миссис Харгривз налить эль из кувшина, чтобы разделить. Хлеб и сыр разламывали и раздавали мужчинам, а женщины потом брали свою долю.

          'This is a good Начинай, — воскликнул Томас, наслаждаясь тенью, когда он сидел, опираясь на ствол дерева, чтобы поддержать спину.

          'Aye, but many акров, я принесу своего быка и телегу завтра, и мы можем начать загружать его, чтобы отвезти обратно к вам для обмолота, - заявил Джон.

          Margery, with Mrs Hargreaves и помощь Агнес, будет отвечать за молотьбу длинных стеблей на земле, разделяющих зерно. Затем они сгребали мусор и, наконец, переворачивали зерно лопатой, позволяя ветру уносить легкие частицы отходов. Затем зерно оставляли сохнуть на солнце на пару дней, чтобы уменьшить содержание влаги. Наконец, они собирали его в мешки, чтобы отвезти в поместье для измельчения.

          They were forced to take их урожай в господскую усадьбу, где мешки будут пересчитаны, и он возьмет свои десять процентов. Здесь зерно перемалывали, превращали в муку и снова расфасовывали в мешки. Это был долгий и утомительный процесс, но он продлится всю зиму и дальше до следующего урожая, если Бог даст.

          It would take them over в месяц, чтобы собрать их шкуру, владения лорда и шкуры любого соседа, которые были пойманы сзади. Если бы в воздухе пахло дождем, то все руки были бы на полях, и, если нужно, всю ночь собирали урожай. Конец сбора урожая был временем, чтобы отпраздновать и пообщаться с другими людьми, оказавшимися в такой же ситуации. Это было также подходящее время для рукопожатия.

ГЛАВА 17

ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА

 

 

После проповеди викарий кашлянул и зачитал объявления с кафедры. «Властью Господа нашего Иисуса Христа, нашего Спасителя, и нашего суверенного короля Англии и Шотландии Якова I настоящим объявляю о запрете брака между Томасом Рашуортом, сыном Томаса и Марджери из Хауорта, и Агнес Харгривз, дочерью Иоанна и Маргарет Оксенхоуп. Это третий раз, когда вы спрашиваете, если кто-нибудь из вас знает причину или просто препятствие, почему эти два человека не могут быть соединены вместе в Святом Браке, вы должны заявить об этом». Викарий объявил, что рукопожатие состоится после молитвы в следующее воскресенье и что оно состоится у дверей церкви, потому что это было самое людное место в деревне, и все собравшиеся могли засвидетельствовать это. Томас и Агнес осторожно коснулись рук и посмотрели друг на друга, лишенные каких-либо публичных проявлений чувств.

          'Now let us pray .

 

«Господи, источник всей истинной любви, мы молимся за эту пару. Даруй им радость сердца, серьезность ума и благоговение духа, чтобы, вступая в единство брака, они могли быть укреплены и наставлены Тобой через Иисуса Христа, Господа нашего. Аминь.'

 

«Аминь», — в унисон повторили прихожане.

 

«Господи любви, мы молимся за Томаса и Агнес. будь с ними во время всех их приготовлений и в день их свадьбы. Дай им Твою любовь в их сердцах на протяжении всей совместной супружеской жизни через Иисуса Христа, Господа нашего. Аминь'

 

'Аминь.'

 

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_Наконец-то настал день. Это был роман с ближайшими родственниками, соседями, друзьями и всеми остальными из прихода, которые проходили мимо, чтобы обеспечить свидетелей. Это произошло у дверей церкви Святого Михаила Всех Ангелов. Агнес и Томас стояли лицом друг к другу. Рядом с Агнес стоял защитник Уильям, который очень серьезно относился к своим обязанностям шафера. Позади стояли Джон и миссис Харгривз, которая вытирала слезу с глаза льняной тканью. Они оба были одеты в лучшие воскресные наряды, которые заменили по этому случаю. Новое бальное платье цвета охры для миссис Харгривз, новые чулки и новенькая красная туника для мистера Харгривза.  

          Agnes wore a chaplet of лилии в волосах и зеленое платье, сидящее на голенищах ее мягких туфель. Волосы у нее были длинные, и она мыла их в ручье. Он сиял в солнечном свете. Она ущипнула себя за щеки, чтобы они порозовели, и натерла губы ежевикой.

          Thomas had removed his hat и намочил волосы, убедившись, что вихр на макушке ведёт себя как надо. Он брился лезвием, стараясь не порезать кожу, особенно в той мягкой части чуть ниже подбородка. Он надел свои лучшие воскресные чулки и постирал в ручье накидки для ног, дав им высохнуть на солнце. Когда он увидел ее, цветы в ее волосах, он улыбнулся. Она уверенно улыбнулась в ответ. Он посмотрел на Джона, который выглядел чопорно и корректно в своей новой тунике.

          John gave him a wink ободрения, так он гордился своей дочерью и их новым сыном; он закашлялся, чтобы подавить ком, который медленно рос в горле. Викарий поднес сжатый кулак ко рту, тихонько кашлянул и начал.

 

«Благодать Господа нашего Иисуса Христа, любовь Божия и общение Святого Духа с вами. Бог есть любовь, и живущие любовью живут в Боге, и Бог живет в них».

 

«В присутствии Бога, Отца, Сына и Святого Духа мы собрались вместе, чтобы засвидетельствовать брак Агнес и Фомы, молиться о Божьем благословении для них, разделить их радость и отпраздновать их любовь. В хорошие и плохие времена он может найти силу, общение и утешение и достичь зрелости в любви. Брак — это образ жизни, освященный Богом и благословленный присутствием Господа нашего Иисуса Христа с теми, кто празднует брак в Кане Галилейской».

 

Викарий сделал паузу: «Во-первых, я должен попросить любого из присутствующих, кто знает причину, по которой этот мужчина и эта женщина не могут пожениться, объявить об этом сейчас».

          The vicar then took their противоположные руки и сложил их вместе, а затем обернул их запястья шарфом в знак приверженности.

          'Thomas, will you взять Агнес в жены? Будете ли вы любить ее, утешать, уважать и защищать ее и, покинув всех остальных, будете верны ей, пока вы оба живы?

          'I will,' Томас нервно улыбнулся.   

          Agnes looked up at Thomas «Агнес, ты возьмешь Томаса себе в мужья? Будете ли вы любить его, утешать, уважать и защищать его и, покинув всех остальных, будете ему верны, пока вы оба живы?

          'I will,' — сказала Агнес.

 

«В присутствии Бога и перед этим собранием Агнес и Томас дали свое согласие и дали друг другу брачные клятвы. Они объявили о своем браке соединением рук, а также дарением и получением подарков. Поэтому я заявляю, что они муж и жена».

 

Зрители приветствовали, а затем вошли в главное здание церкви для традиционных молитв и, конечно же, проповеди викария, которая включала благословения для счастливой пары и проповедь о святости брака.

          After prayers, they all вернулся на деревенскую лужайку, и большая часть прихожан последовала за ним, включая соседей, друзей и всех, кто был поблизости и был уверен в бесплатной выпивке и эле. Большинство из них принесли еду или подарки для жениха и невесты. В деревянной клетке была заперта курица, которая, непривычная к заточению, постоянно кричала и клевала, пытаясь выбраться. Там был небольшой рулон белья, различные мешочки с овощами, резные деревянные миски и другие предметы, которые помогут паре начать семейную жизнь. Три больших стола были накрыты, поставлены впритык и покрыты чистыми белыми льняными скатертями. Марджери, миссис Харгривз и кузина Мэри разлили свадебный эль, приготовленный специально для торжества с дополнительным солодом, в глиняные кружки и расставили их вдоль стола. Каждый раз, когда гость снова наполнял свою кружку, он клал на стол монету, которую собирали позже и отдавали невесте, чтобы она начала вести домашнее хозяйство.

          A lamb had been slaughtered и в настоящее время жарился на вертеле. Двое молодых людей несли столешницу с многочисленными тарелками картофельно-лукового супа, которые гости охотно поглощали.

          Three musicians sat on stools , один с грушевидной лютней, другой с волынкой и третий с малым барабаном табор. Они играли веселую, зажигательную джигу, а четверо гостей стояли возле стола, держась за руки и танцуя под ритм тройного такта.

          Thomas and Agnes sat on скамейку за средним столом, ничего не говоря, но наблюдая и улыбаясь, как дети носились взад и вперед босиком, визжа и хихикая, когда их ловили.

          Behind them was a portrait нарисованные природой, зеленые долины и долины, волнистые холмы с пушистыми белыми пятнами. Сидящая там усадьба во всей своей красе, маяк власти среди полос и площадей сельской местности. Дальше дикие болота, которые касались глубокого синего ясного неба вдалеке. Долина плавно спускалась к ручью на заднем плане, поросшему дубами, липами и буками. В неровностях берегов отсутствовала обработка пашни, а коричневый цвет контрастировал с густой зеленью. Темно-коричневая линия переулка извивалась вверх, а затем на восток к горизонту.

          William sat away from Agnes , на время отказавшись от своих обязанностей по защите, чтобы хлебнуть свой картофельно-луковый суп и пустить слюну от запаха баранины, переворачиваемой на вертеле. Джон сел рядом с Томасом и уже выпил третью кружку крепкого эля.

          The two dogs sat in перед вертелом, пуская слюни и наблюдая, как масло медленно капает с жарящегося ягненка в огонь. Их глаза приходят в себя, чтобы увидеть, как следующая капля собирается на дне жаркого и снова начинает свое путешествие вниз.

          Then, it was time за бегом к двери невесты. Томас, Уильям и другие мужчины из деревни выстроились перед веревкой, которую Джон развязал и разложил по зеленой-зеленой траве дома. Агнес стояла в стороне, подняла руку с носовым платком, который Томас подарил ей на свадьбу. С нетерпением мужчины присели, готовые бежать. Они бежали так быстро, как только могли, к дому невесты, используя любые средства, чтобы помешать остальным.

          As Agnes lifted the handkerchief , мужчины приготовились к сигналу и перестали подшучивать, все, кроме Томаса и Уильяма, которые продолжали, стоя рядом друг с другом в строю.

          William whispered, 'Brother тебе лучше не бежать, я не хочу, чтобы ты опозорился перед своей новой женой.

          'Don't you беспокойся обо мне, я сделаю свой первый глоток эля, прежде чем ты постучишь в дверь, — прошептал Томас.         

          'Save your energy for ночной брат, он может тебе понадобиться.

          'Fear not William, У меня достаточно сил, чтобы пробежать мимо вас, и еще есть немного для обязательств.

          The crowd hushed and as Агнес уронила платок, и они взволнованно зааплодировали. Мужчины помчались через поле, толкаясь и толкаясь, пока не ушли. Уильям начал с Томаса, но схватил его сзади за тунику и потянул назад. Уильям потерял равновесие, но сумел удержаться в вертикальном положении и с небольшим отрывом отстал от Томаса. Томас медленно догонял двух лидеров в пяти шагах впереди, которые толкались и толкали друг друга локтями за лидерство. Один из них выбросил локоть и ударил другого в грудь, что позволило ему выйти вперед.      

          The second runner, slightly запыхался, немного замедлился: «Ублюдок!» — сердито крикнул он. Он оправился и пошел сразу за лидером.

          Thomas was only two paces теперь позади него, а Уильям еще в двух шагах позади Томаса. Двое мужчин замедлили шаг, когда приблизились к сухой каменной стене, чтобы перелезть через нее, но Томас сохранил скорость и бросился через нее на полной скорости, вспоминая скачки, которые он и Уильям участвовали в мальчишеских состязаниях. Уильям сделал то же самое и догнал двух мужчин, которые в отчаянии спорили и ругались друг на друга, когда они увидели, что два брата опередили их, когда они бежали по непаханому полю. Они рванули за ними, но и Уильям, и Томас теперь имели хорошее преимущество. Томас не оглядывался, но мог слышать и чувствовать, как Уильям догоняет его. Они были всего в ста шагах от коттеджа, и Томас с Уильямом тяжело дышали, с их лиц капал пот. Они знали местность, часто бегая по ней в детстве. Остальные этого не сделали и боролись с крутизной подъема.

          William caught up to Thomas и бежал шаг за шагом. «СДАВАЙСЯ, БРАТ, ВАША ГОНКА ЗАВЕРШЕНА», — крикнул он с затрудненным дыханием.

          They were only fifty paces сейчас из коттеджа, и они оба почувствовали победу.

          'NOT YET IT ISN «Т!» — крикнул Томас. «ТЫ ЗАЯВЛЯЕШЬ О ПОБЕДЕ СЛИШКОМ РАНО.

          Twenty paces, Thomas could почувствовал, что его скорость замедляется, и испугался, так как младший Уильям начал получать небольшое преимущество. Томас пытался использовать каждую унцию скорости, которую он должен был поддерживать, а затем, находясь на уровне, врезался в Уильяма, выбив его плечом из равновесия.

          William gained his balance, «САРД», но притормозил и увидел, как Томас подбежал к двери.

          Thomas looked behind and lifted защелка на даче. Оказавшись внутри, тяжело дыша, он положил руки на колени и попытался отдышаться. Уильям стоял у двери, делая то же самое, не в силах говорить.

          Still finding it difficult, Уильям, все еще тяжело дыша, выдавил из себя фразу: «Ты — мошенник, брат-мошенник», — он глубоко вздохнул и вошел внутрь.

          The house had been fully убрано, ставни были открыты, и частицы пыли блестели на солнце, опускаясь на пол. Земляной пол был выметен и на нем рассыпана новая, свежая солома. Внизу была поставлена кровать с тонкой льняной занавеской вокруг нее. Рядом с огнем лежали свежевыстиранные покрывала. Декоративные цветы были помещены, чтобы добавить цвета обычно тусклым стенам. На кровати лежали лепестки роз, а ведра были полны пресной водой из ручья. Миска с яблоками была поставлена на стол по другую сторону костра, несомненно, из сада Лорда, с разрешения надзирателя. К потолку была подвешена льняная простыня, чтобы покрыть четверти животного, которые были выгребены и заменены соломой и новым сеном, имевшим затхлый аромат весеннего дня после дождя.

          Thomas, slowly getting his переведя дыхание, подошла к кровати, откинув одеяло, и увидела оловянную кружку, наполненную теплым элем. Он осторожно поднял его и сделал глоток, а затем предложил его Уильяму.

          'No brother tis yours ..., наслаждайтесь, и я надеюсь, что вы подавитесь этим, - саркастически заявил Уильям. Он улыбнулся.          

          Thomas took a deep breath , улыбнулся и сделал еще один глоток, пока шел к двери. — Пошли, Уильям, нам пора возвращаться. Они оба вышли за дверь, Уильям закрыл ее за собой.

          Halfway between the cottage and за сухой каменной стеной они могли видеть двух других участников, выстроившихся в боевой порядок, у каждого были сжаты и угрожающе подняты кулаки. Они кружат друг вокруг друга, пытаясь найти возможность нанести первый удар. Томас и Уильям прошли мимо них и ничего не сказали, позволив им продолжать.

          Arriving back at the village зеленый, все гости были полны радости и празднования, и они приветствовали, когда они увидели, что Томас и Уильям приближаются, обняв друг друга за плечи.

          Agnes stood to see what они приветствовали. Она увидела Томаса, идущего по лужайке, и была тихо взволнована, увидев, как он бережно несет оловянную кружку. Он подошел ближе, и она вышла и встала перед столом. Он подошел и встал на одно колено, поднося к ней кружку. Она приняла его, и все гости зааплодировали. Она выпила то, что осталось, а затем вернула ему в подарок, чтобы он дорожил им. Затем Агнес полезла под платье, потянув за маленькую красную ленточку, которая была привязана к ее верхней части ноги. Она протянула ее Томасу и слегка поцеловала его в щеку, гости снова зааплодировали.

          'Well done 'usband , похоже, у вас есть скрытые таланты.

          'No wife, I я унижен милостью моего брата, потому что именно он должен был победить, и моя любовь к тебе заставила меня быть меньшим человеком в данных обстоятельствах».

          'Quiet yourself husband, ибо я знаю о любви твоего брата к тебе и о твоей любви к нему. Он не стал бы заявлять о каких-либо несчастьях, приписываемых вам.

          John by this time had выпил изрядную долю эля для невесты и на следующее утро был обречен на страсть к элю.

          The musicians continued to play ; гости продолжали танцевать. Двое мужчин, держа одну руку вверху, а кружку в другой, танцевали красочную джигу. Это включало в себя сложную серию касаний ступней в такт малому барабану табора. Марджери и миссис Харгривз, занятые наполнением кружек, остановились на минуту и захлопали в такт. Бит становился все быстрее и быстрее, пока мужчины не выдержали и упали кучей на землю к удовольствию всех остальных, кто смеялся над их счетом.

          Thomas and Agnes smiled as они смотрели на Джона, слегка опьяневшего от брачного эля, перед ним постепенно росла небольшая кучка монет. Он положил еще один пенни в стопку и снова наполнил свою кружку.

          'Ya' 'orl Джон? — спросил Томас, улыбаясь.

          'Orl' right? Нееееет лучше. Он невнятно произнес свою речь и попытался встать, но подумал об этом плохо и снова сел.

          Four men at the furthest Конец стола начал магглить, питьевую игру, чтобы увидеть, кто нальет больше брачного эля. Первый человек выпил стакан эля, второй — два, третий — три, четвертый — четыре, а затем первый человек снова начал с пяти. Джон Харгривз начал с шести, к большому отвращению жены, закатившей глаза. Она ничего не сказала. 

          The game would continue through ночь или, пока они могли оставаться в вертикальном положении.         

          The sun was starting to музыканты были расстроены или молчали, а танцоры перестали танцевать. Все, кроме одного одинокого парня, который продолжал медленную джигу при свечах, все еще слыша воображаемую музыку дня.

          Margery, Cousin Mary and У миссис Харгривз наконец-то появился шанс успокоиться, взять то, что осталось от свадебного эля, и отрезать вкус остатков холодного ягненка, который перестал переворачиваться.

          Mrs Hargreaves took a sip об эле: «О, миссис Рашворт, это прекрасная капля, я чувствую дополнительный солод и любовь, которую вы вложили в нее, должно быть, потребовался сезон, чтобы сварить ее».

          'Mrs Hargreaves, I Я начала варить его, когда впервые увидела вас с Агнес на деревенском рынке в тот день, — подмигнула она.

          She thought back to that Утро на деревенской площади, туманное утро, тучи уступают дорогу солнцу. Прилавки стоят рядами, и каждый житель выставляет на стол свои товары, от фруктов до картофеля фри. Льняные вещицы, безделушки и резные фигурки, все, что вы видели раньше. Марджери посмотрела из одной палатки в другую и мельком увидела молодую женщину, идущую за матерью, такую осанку и осанку, неиспорченную, йоркширскую красавицу, но она этого не знала.

          Mrs Hargreaves laughed, a глубоким животным смехом, откинувшись назад, подняв глаза в направлении звезд. — Миссис Рашворт, пожалуйста, вы мне дороги, пожалуйста… Зовите меня Маргарет.

          'Aye, Margaret, у него приятный звук, — улыбнулась Марджери в знак принятия и благодарности за ее одобрение и дружбу.

          Mrs Hargreaves thought back to когда они впервые встретились, и поддержку и дружбу, которые она предложила семье католиков-бунтовщиков. 

          Agnes, seeing them together была согрета их дружбой: «Мама, миссис Рашворт, кузина Мэри, большое вам спасибо за то, что сделали этот день таким особенным».      

          'Agnes, I think это немного формально. С этого момента, пожалуйста, зовите меня Марджери... или мамой.

          Agnes walked up to Margery , обняв ее и глядя ей в глаза, она прошептала: «Спасибо, мама».

          Turning around, she noticed что у ее собственной матери была слеза в глазу, и она смотрела в сторону, осторожно вытирая ее одним пальцем.          

          She walked up to her мать и остановился перед ней. Миссис Харгривз, сначала отвернувшись, взяла себя в руки, а затем повернулась и посмотрела дочери прямо в глаза.

          She looked down and held ее руки; она начала ласкать их тыльную сторону большим пальцем, сначала медленно, а потом слегка сжала.

          'Agnes, you are весь мир для меня, — она сдержала слезы, — я так тебя люблю и желаю тебе столько счастья и любви».

          Agnes started to tear but сдерживала это до тех пор, пока она не обвила руками шею, а затем ее глаза начали слезиться: «Не мать, иначе я буду рыдающим месивом в свою первую брачную ночь».

          Most had left the common зеленые, а те, что остались, провожали Агнес и Томаса до порога их коттеджа.

          The vicar unlatched the front дверь и вошел, плеснув перед собой святой водой. Он подошёл к кровати и брызнул святой водой в знак креста. Томас поднял Агнес и перенес ее через порог, чтобы убедиться, что она не выглядит слишком рвущейся к заключению брака. Кузина Мэри, Уильям, миссис Харгривз, Марджери и несколько соседей последовали за ними внутрь. Пока Томас и Агнес готовились ко сну, посетители раздвинули тонкие льняные занавески вокруг кровати, натянули одеяла и зажгли свечи.

          The happy couple appeared from в разных углах комнаты, оба раздетые до нижних рубашек. Они забрались в постель, и льняные занавески были отдернуты. Ничего не было сказано, и все ушли, кроме кузины Мэри, которая ушла последней. Она потянула за собой дверь, убедившись, что защелка на месте, но осталась снаружи.

          The neighbours departed, William вернулся на лужайку, чтобы помочь Джону подняться на ноги, который к этому времени был уже не в состоянии ходить без посторонней помощи. Марджери зажгла факел, и все они направились к коттеджу Харгривз, где им предстояло переночевать.

          In the cottage, Agnes а Томас робко продолжал смотреть на стропила. Агнес протянула руку и коснулась руки Томаса, как она делала это, когда он был связан. На этот раз он ответил взаимностью и взял ее руку, лаская ее пальцами. Ничего не сказав, они оба повернулись и посмотрели друг другу в глаза.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

— Я до сих пор не получил от нашего пари, — прошептал Томас.

          'Well, you better поторопитесь, — улыбнулась она, повернулась на бок и наклонилась ближе к нему.

          Thomas put his hand on сторона ее лица нежно; она положила свою на его. Он думал о последних неделях, о своей нежности и растущей любви к ней. Он наклонился ближе, закрыл глаза и поцеловал ее в губы. Ее волосы каскадом упали на его лицо, как и он. Она подчинилась и пошевелила лицом, не отрывая губ от его. Она чувствовала близость к нему и чувствовала себя в эмоциональной безопасности. Они разомкнули губы.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          'Oh Thomas, I Я так счастлива, — она нагнулась и подняла майку через голову.

          Thomas did likewise. Он приподнялся на локте, чтобы посмотреть ей в лицо; она повернулась на спину, и он снова поцеловал ее. Он чувствовал, как одна из ее грудей касается его груди, и это возбудило его. Она почувствовала скованность в ноге и повернулась так, что он оказался прямо на ней. Он слегка приподнялся с локтей на руки и погладил ее волосы, убирая их со лба пальцем. Она улыбнулась. Он напомнил себе, как много она для него значит и как стала частью его жизни. Они снова поцеловались, на этот раз она подняла колени и раздвинула их, чтобы он мог лечь между ними. «О, Томас».

          She lifted her hands and гладил его руки, глядя на него подошедшими ко мне глазами. Волосы обрамляли лицо, а выражение лица было расслабленным и манящим. Он попытался направить себя в влажность, которую он мог чувствовать. Она направила его и перевела дух, чувствуя близость, которой раньше не чувствовала. Она положила руки ему на поясницу и притянула ближе к себе. Она ахнула и запрокинула голову назад. Он чувствовал стеснение, но оно было теплым и успокаивающим. Она оттолкнула его бедра от себя; он подчинился, и тогда она снова притянула его к себе, она снова задохнулась и застонала. Стеснение, которое он чувствовал, начало спадать и стало глубже. Томас отвел бедра назад и толкнул их сильнее и быстрее, затем снова поднял их. Агнес закрыла глаза и снова запрокинула голову, крепко держась за его руки. Ее дыхание начало учащаться, Томас отреагировал и продолжил толчки. Агнес снова схватила его за ягодицы, на этот раз раздвинув ноги, чтобы он мог приблизиться к ней.

          Cousin Mary, who had она, как всегда, прижалась ухом к двери, улыбнулась, повернулась и пошла в сторону Мурхаус-лейн.

          Thomas and Agnes looked up у стропил, обе тяжело дыша, Агнес перевернулась и оперлась на локти, ее волосы упали на подушку, скрывающую ее лицо. Она слегка поцеловала Томаса в грудь, любовно глядя на него сверху вниз и молча играя с волосами на груди. Томас просто лежал, пытаясь отдышаться и собраться с мыслями о том, что только что произошло. Он никогда раньше не чувствовал себя так. Он чувствовал себя смелым, вдохновленным и полным.

          Agnes pushed the blanket off , перевернулся и встал. Томас наблюдал за ней. Она стояла там, чтобы открыться ему. Томас был охвачен благоговением и не хотел смотреть ни на что, кроме ее лица, но он мельком увидел ее груди, но отказался смотреть прямо на них. Он мог видеть их сквозь каскад ее каштановых волос, они были дерзкими и идеальной формы, соски торчали и темнели. Она опустилась на колени на кровати, улыбнулась и чмокнула Томаса в губы. Не ожидая этого, он опоздал с ответом.

          Feeling more confident, he сел и стал искать ее сквозь занавеску. Он сложил майку и положил ее на изножье кровати, как учила его мать. Он почувствовал влагу на ноге, поэтому отодвинул одеяло, чтобы открыть окровавленное пятно. Он встал и проверил себя в отблесках огня.           _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_

          'SARD,' he быстро встала с кровати, беспокойно выкрикивая: «АГНЕС, АГНЕС?»        Excitedly, Agnes came running, 'Thomas, what's wrong?'           _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_

          'THERE'S BLOOD!' '

          Calm thyself 'usband, все хорошо, это признак замужней женщины, не бойтесь. Она прошла через занавеску, улыбнулась и накинула на матрац шерстяное покрывало, прежде чем снова забраться под одеяло. Она подняла голову и увидела наготу Томаса. 

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_У него были широкие плечи и мускулистые руки; она проследила контуры его тела вниз от груди вдоль темных волос, спускавшихся с пупка к его мужскому началу. Она покраснела, когда он заметил, что она смотрит, затем, поняв, на что она смотрит, быстро прыгнула обратно в постель. Он вскрикнул от боли, когда его копчик сломал деревянную основу, соломинка сдвинулась и сплющилась в процессе их занятий любовью.

          Agnes frowned, 'Thomas , ты прав? «муж, ты ранен?» Он откинулся назад и улыбнулся, как и она, затем она хихикнула.

          Thomas cracked a cheeky smile , «Жена, ты думаешь, это смешно? Я покажу тебе, что забавно, — он начал щекотать ее по бокам ее обнаженной талии.

          She laughed briefly, then ее лицо стало серьезным: «Нет, Томас, пожалуйста, не делай этого, я ненавижу это!»

          Thomas stopped immediately. Они оба легли: «Я беспокоился о тебе, видя кровь».  

          'No need. Я удивлен, что ты не знаешь, как вести себя с женщинами.

          'Well, it never подошел, а потом папа ушел, и я полагаю, что мама была слишком застенчива, чтобы говорить об этом. Я видел, как рождаются ягнята.

          'Ahaha Thomas, it's немного по-другому. Агнес подняла его руку и обняла ее за шею, прижимаясь к его груди. Она обожала его невинность.

          She had seen her mother проделывая то же самое со своим отцом много раз при тусклом свете костра, пока она притворялась спящей. Она вспомнила, как ее мать пыталась замолчать, когда отец взобрался на нее сверху и вздрогнул; сначала она задыхалась, а потом молчала, пока он не заканчивал. Он переворачивался и начинал храпеть, и она чувствовала, что ее мать лежит там с открытыми глазами и смотрит в темноту. Она молилась, чтобы они с Томасом никогда не были такими методичными.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_Она осторожно провела кончиками пальцев по волосам на его животе, а затем переместила их на грудь. Это снова начало его возбуждать, и она увидела, как растущий холм поднимает одеяло внизу. Он повернулся и снова протиснулся между ее ног. На этот раз он не нуждался в руководстве. В ту ночь они занимались любовью еще два раза и засыпали, измученные днем и напряжением ночи.

          As the cock crowed, они шевелились. Огонь догорел дотла, сальные свечи потекли своим восковым узором, а два яблочных огрызка на столе у кровати почернели.

          Agnes sat on the edge кровати тогда встал. Она прошла сквозь тонкую льняную занавеску. Томас притворился спящим и смотрел, как она уходит. Он ничего не сказал, но был заинтригован ее наготой. Ее талия была тонкой, а ягодицы круглыми и упругими. Ее волосы рассыпались и завились на спине. У нее были длинные стройные ноги, и она ходила на цыпочках, что делало ярко выраженными икры. Приглядевшись, он заметил красные рубцы на ее ягодицах и верхней части бедер.

          She walked to the freshwater ведро и умылась, но ужалила. Она расчесала волосы и быстро оделась. Пытаясь поднять пламя в костре, а не получалось, подкладывал еще щепки и дул так, чтобы она попала на новые засохшие ветки. Огонь усилился, когда она положила полено, и она услышала, как похлебка в котле начала пузыриться. Она оглянулась на Томаса; он не шевелился, все еще лежал с обнаженной грудью и поднятыми над головой руками. Волосы его были в беспорядке, тень бороды затемняла подбородок, но на лице было спокойное, довольное выражение.

          Agnes lifted the curtains and прошел. Она встала на колени на кровати, наклонилась и поцеловала его в лоб. Она прошептала: «Я буду любить тебя вечно, Томас Рашворт».

          Agnes, already late, подняла щеколду, еще раз оглянулась и закрыла за собой дверь.

          The cook heard her approach и подошел к углу, чтобы подобрать палку для битья. Когда Агнес открыла дверь, он схватил ее за руку и развернул.

         'PLEASE, please no more , МНЕ ЖАЛЬ!

          He lashed her on the задней части ног, в то время как пекарь Джонни Наттер смотрел: «ГОТОВЬТЕ! Достаточно, она вчера вышла замуж.

          The other kitchen maids clapped и обрадовались, а затем выстроились в очередь, чтобы с любовью обнять ее. Повар хлопнул в ладоши: «Хорошо. Хватит, возвращайся к миксину и делай. Кухарка сурово посмотрела на Агнес: «Больше не опаздывай, давай месить».

          Agnes drew a breath she попытался улыбнуться и игнорировать жгучую боль. Она подошла к кладовой, выбрала ингредиенты для пряной каши лорда и начала смешивать. Она все еще чувствовала себя ошеломленной из-за недостатка сна, но восприняла усталость как напоминание о прошлой ночи.

ГЛАВА 18

ОТСУТСТВУЮЩИЙ ХИЩНИК

 

 

Ты готов к сегодняшнему вечеру, Джон? — спросил Томас. — Как никогда готов, — прошептал Джон. Томас нервно посмотрел на него. — Нет связи с стюардом?

          John was deep in thought потом посмотрел вверх. 'Нет. он сказал держаться подальше от поместья и придерживаться плана.

          Thomas placed his hand on его плечо: «Уильям и я будем тут же с тобой, мы пойдем с тобой в пивную, и как только двор поместья и травля крыс закончатся, мы уйдем, но спрячемся на дороге между этим домом и домом. Под прикрытием темноты мы будем следовать за вами, оставаясь вне пределов слышимости. Если что-нибудь случится, мы будем там, а также стюард и его люди.         

          'I'll carry факел, чтобы держать меня в поле зрения, — ответил Джон.

 

          They allowed their eyes to приспособьтесь к темной комнате, чтобы увидеть, как несколько местных жителей пьют эль и празднуют окончание сбора урожая. Было праздничное настроение, и все присутствующие были расслаблены и общительны. Там были Джонни Наттер, пекарь из поместья, Джон Пигшеллс и Роберт Дин.

          'A season's work, а он сидит у себя в холле, потягивает импортное вино из дальних регионов и ест фазана. Это кажется неправильным, что он забирает наше зерно, когда мы сами его выращиваем!      

          'I hope he chokes на кости, — сказал другой, эль ослабил его запреты. Все, кто слышал, рассмеялись, а затем замолчали, когда дверь медленно открылась и вошел стюард, а за ним двое его заместителей.

          'What's this then? Я наткнулся на пчелиное гнездо, готовое быть ужаленным, Роберт Дин, что я слышал о том, чтобы подавиться костью?

          Standing from the bench, Роберт снял шляпу. «Нет, ваша милость, хорошо, я пойду», — он направился к двери. Стюард встал у него на пути.

          'Nowt yer grace, Просто рассказываю мужчинам, как вчера за ужином чуть не подавился куриной костью.

          'Best you chew your кушайте осторожнее Роберт Дин, мне бы очень не хотелось, чтобы вы поперхнулись и оставили миссис Дин с урожаем, чтобы ухаживать за ней, и с молодыми детьми, которых нужно воспитывать в одиночестве.

         'Aye yer grace, that было бы действительно грустно. Нервничая, Роберт подошел к стюарду и вышел наружу, как и другие, опасаясь возмездия из-за разговора, который подслушал стюард.

          The steward turned to see Джон. — А-а, Харгривз, ты немного рановато в суд поместья.      

         John stood, 'Aye yer Грейс, только что заглянула.

         'A little bird tells me в последнее время тебе очень везло на играх.

         John was nervous, 'Just удачи, ваша светлость, без сомнения, больше не повторится.

         Thomas looked at William and gestured к двери: «Хорошо, тогда мы пойдем, давай, Уильям, пошли дальше».

          They left their jacks of эль наполовину полон, быстро пробирается через дверь. Джонни Наттер последовал за ними.

          An old man sitting nearby подошел, налил себе оставшегося от трех джеков эля, пожал плечами и выпил содержимое, часть которого капала из уголка рта.

 

          Outside Johnny Nutter called out , 'ТОМАС РАШВОРТ, Томас. Можно на минутку?

          William kept walking.

          Thomas turned, 'Of конечно, вы работаете в поместье с Агнес, верно?

          'Yes, look, Мне нужно поговорить с тобой о тебе кое о чем.

          'Go on then, что тебя беспокоит?

          'Well, it's the готовить в поместье…

         

          When Thomas arrived back at возле коттеджа он мог видеть снаружи Марджери, собирающую овощи с грядки, наклонившуюся над луком и черной морковью и нарезающую капусту, а затем осматривающую нижнюю сторону листьев на наличие вредителей. Она сорвала внешние листья, изжеванные петлителем, и заглянула под них, оторвав куколку, прочно прикрепленную шелковистым коконом. Внимательно осмотревшись, она вытащила большого зеленого червя, выгнув ему спину, и держала его в руке, чтобы положить в деревянную миску Уильяма на своей кухонной столешнице. Она знала, что Уильяму нравилось ходить с ними на рыбалку, и нечасто он возвращался с пустыми руками.

          Thomas was deep in thought о том, что сказал ему Джонни Наттер возле таверны.

          He was disturbed by William у двери кричал: «Давай, брат, мы тебя ждали», время потрачено впустую, а Джон ждет тебя здесь». '

          Yes alright,' Thomas ускорил шаг и вошел в дверь, собаки последовали за ним.          

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_Thomas посмотрел на Джона, у которого было обеспокоенное выражение лица: «Хорошо, Джон?»    

          'Yea,' replied Джон с небольшим опасением.

          'Right then, best нам пора, — сказал Уильям. Томас подошел и поцеловал мать в щеку. «Земная мать».

          'Terrar, be' поберегите себя, — ответила она.

          John, then Thomas followed Уильям ушел через дверь, два больших английских мастифа прыгнули за ними

          Margery could tell that there Что-то было не так с Томасом, когда он уходил, но она не могла понять, что именно. Она подошла к двери: «ТОМАС, ОТПРАВЬТЕ СОБАК НАЗАД, СТАНОВИТСЯ ПОЗДНО».

          The sun started to go вниз, и был прекрасный свет над торфяниками. Тусклое солнце освещало рассеянное облако красными и оранжевыми узорами. Золотые пальцы вытянулись из-за куска облака и бросили свой свет в пространство неба, а затем исчезли, оставив золотую ленту на горизонте на мгновение, прежде чем стемнело.

          She went to collect the корова с лужайки, провела его внутрь и провела ягненка. Зная, что пришло время, цыплята просто последовали за ним, пробираясь в угол коттеджа и поднимаясь в импровизированный курятник в помещении для животных. Петух остался лежать на полу коттеджа, скребя солому в поисках личинок мух.

          She lit the candles and подошла к своей варочной скамье, чтобы нарезать капусту для похлебки на следующее утро, и обнаружила, что ее ножа для потрошения нет.

          Why would one of the мальчики хотят с ножом для потрошения? Нееет должно быть где-то здесь, подумала она про себя. Марджери стало не по себе, и она попыталась стряхнуть с себя тревожные мысли. Она вспомнила, что, вероятно, отнесла его на огород, чтобы нарезать капусту.

          That was strange, she мысль. Она никогда не оставляла свой самый острый нож позади, а отваживалась выходить в темноте со свечой, освещающей ей путь. влево и вправо, думая, что она, возможно, уронила его.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          She continued down the path , пытаясь вспомнить, где она могла его оставить. Внезапно она услышала шум позади себя. Собаки молчали.

          Unlike them, with strange Шум вокруг, подумала она. Потом она услышала это, вой, потом тишина.

          She walked towards the noise когда свеча начала гаснуть. Ее глаза еще не привыкли к приглушенному свету, поэтому она остановилась и позволила им привыкнуть. Продолжая, она прищурилась, пытаясь разглядеть, что находится перед ней. Собака лежала на боку на земле; она подошла посмотреть, положила руку ему на грудную клетку. Он дышал, но с трудом. Он поднял голову, чтобы увидеть ее, и снова заскулил, неловко опустив голову.

          'What's up, boy ? Что ты наделал, бедняжка? Она продолжала успокаивать его, поглаживая макушку и шею, затем заметила кровь на земле. 

          The dog continued to whine . Она положила руку ему под плечо, чтобы посмотреть, сможет ли она помочь ему подняться, но он не двигался. Она вытащила руку, и она была вся в крови. Марджери с тревогой посмотрела на свою руку. — Что это тогда?

          Gently, she felt its грудь, при тусклом свете свечи она могла видеть рану. Он продолжал истекать кровью из груди прямо под ямкой на передней ноге. Она быстро подошла к коттеджу и схватила с кровати одеяло. Вернувшись, она разложила его и натянула на него собаку, но признаков жизни не было. Она ощупала его грудь. Оно перестало дышать. Опечаленная, она продолжала тащить собаку к избе, где было светлее, но было уже поздно, она потеряла слишком много крови, и она могла видеть темный темно-красный след, ведущий вниз к огороду. Она вернулась со свечой, чтобы разобраться, не понимая, почему собака была там, потому что она закрыла плетеные ворота.

          With a new candle she начала исследовать дальше, она заметила, что еще две капусты были срезаны, а другая часть огорода была вырвана с корнем.

          Fearing the worst, she позвал другую собаку, но ответа не последовало. Она вернулась в коттедж, завернула собаку в одеяло и втащила через дверь.

          Thomas and William will be так расстроены, что они любили эту собаку, подумала она про себя, вытирая слезу с глаз.

          She heard a noise behind как она выпрямилась и вдруг сзади ее схватила рука, нож, ее нож был прижат к ее горлу. Она попыталась вырваться, но не смогла.

          'Listen here you old корова, сделай движение или закричи, и я перережу тебе горло. А где же твой внебрачный сын? '

          Let me be!' Она закричала, пытаясь оторвать его руку от своего горла. Он продолжал толкаться с ней, затем Стюарт закрыл за ними дверь.

          'Keep goin' and ты закончишь, как собака. Все, что нам нужно, это твой сын. Если бы не он, мы бы до сих пор не слушали. Принеси нам еды, монет и новой одежды, пока мы ждем его. Если ты доставишь нам неприятности, я перережу тебе горло, и он все равно будет у нас.

          Margery could smell his onion вздохнуть и почувствовать, как слюна коснулась ее лица: «Тогда иди, возьми, что тебе нужно, но уходи с собой», оставь моего Томаса, он уже ничего не сделал».

          He pushed her roughly toward вольер для животных, где она потеряла равновесие и упала на пол. Она повернулась и посмотрела. Это был ужасный маленький человек без зубов. Его грязно-рыжие, как солома, волосы торчали из-под красной шапки.

          Stuart was already helping himself к похлебке, зачерпнул немного ковшиком, подул на него и жадно хлебнул.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          'Have a look in вон тот ящик для одежды, — скомандовал беззубый. — Принеси нам эля, — с презрением посмотрел на Марджери Арчи.

          Margery got herself up off на пол, расправила юбку и подошла к столу, потянувшись из-под него за глиняным кувшином. Она сняла льняное покрывало и наполнила два стакана, все время надеясь, что Томас и Уильям скоро вернутся. Она поставила кувшин на стол, где сидел беззубый. Его спутница уже примеряла на Томаса лучшее воскресенье. Беззубый оставил домкрат и потянулся к кувшину, поднес его к открытому рту, наливал и глотал, пока не задохнулся, кашляя, а затем расплескивая большую часть последнего глотка по всему столу.

          He wanted to keep her страшный. — Дай нам хлеба и похлебки, старуха! он кашлянул, все еще чувствуя остатки эля, который неправильно выпил.

          He coughed and then spat на землю, фыркнул, пытаясь прочистить эль, все еще застрявший в его носовых пазухах, затем снова сплюнул. Зеленая мокрота потекла изо рта и прилипла к полу.

          'Men folk are at суд поместья, их не будет дома еще несколько часов, — сказал Арчи, поднимая свои грязные ноги на другой табурет.

 

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_ Тем временем Джон и мальчики шли по Сан-стрит. 

          'Go home dog, что с тобой, УХОДИ, - сердито крикнул Томас. 'Что не так с этой дурой? Она никогда не заходит так далеко. Я избаловал ее в ручье.

          'GO HOME,' – крикнул Уильям, отгоняя собаку.    

          The dog turned, sheepishly оглядываясь назад, на своего хозяина, поджав хвост, когда он рысью бежал в темноту к дому.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          They arrived at the Kings Оружие. Это была оживленная ночь, и все собрались, чтобы не заплатить штраф. Джон увидел людей стюарда за столом, играющих в карты. Он получил эль и присоединился к ним, как и планировалось. Томас и Уильям остались в баре, они заказали у бармена эль, а Уильям присматривал за служанкой. Вот она. Она улыбнулась и подмигнула ему, возвращаясь к бару.      

          'Young William, will тебе что-нибудь понадобится сегодня вечером? Она поставила пустые домкраты на стойку и взяла полные.

          William was just about to ответил, когда Томас прервал ее, отвечая на ее вопрос: «Нет, сегодня ему ничего не понадобится».

          'Such a shame, Я в настроении для сладкой молодой вишни, — она повернулась и ушла с восемью валетами в руках.          

          William watched her walk away . «Она талантливая девушка.  Ее зовут Люси». Томас знал, что у Уильяма мало денег, поэтому предположил, что он имел в виду то, как она носила валеты.

          'Come on brother, Вы не хотите путаться с такими, как она. Половина мужчин в деревне и окрестностях были с ней, и, кроме того, у тебя нет денег.

          William looked over at Lucy . — Ну, может быть, мне не нужно платить. Может, я ей просто понравился.' 

          'Spoilt goods if ya — спроси меня, — заявил Томас.

          'Don't be гнилой брат, она ничего не может поделать, если это единственный способ заработать на жизнь!

          'Yer, well, пусть найдет другого, который заплатит, а потом вычистит». Как Томас упомянул о ее нечистоплотности. 

          William started to get annoyed , «Посмотри на себя», теперь ты такой высокий и могучий, только потому, что у тебя есть жена.

          Thomas knew what his brother это было похоже на то, когда он встал из-за чего-то, пытаясь ослабить напряжение. «Брат, успокойся, я не хотел зла, а если и хотел, извини, давай сосредоточимся на работе».

          'What was that about работа под рукой? — спросил бармен, заметив бурную дискуссию.

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_ «Ну ничего, просто спорим о том, кто будет убирать дерьмо утром», — сказал Томас, с пренебрежением глядя на Уильяма. Он отвернулся и поднес домкрат ко рту, чтобы скрыть раздражение. Он посмотрел на Джона, который уже накопил перед собой приличную сумму монет.

          William whispered to his brother «Как вы думаете, они здесь?»

          'I don't знаю, но если они есть, то они заметят выигрыш Джона.

          William looked at the serving девка, которая клала валеты на один из столов. Один из пьяных схватил ее и держал на коленях. Она была потрясена и попыталась освободиться от него.

          William was about to walk закончился, но остановился, когда его брат протянул руку, чтобы остановить его. — Оставь это.        

          The drunk had consumed his Справедливая доля: «Давай, дорогая, как насчет поцелуя?» Она взяла правую руку и сжала его яички через шланг гульфика.     

          He went silent and grimaced , а все видевшие и слышавшие весело смеялись. Служанка, привыкшая к такому обращению, хорошо контролировала ситуацию.         

          'Now Henry, you должен знать, что ничего не бывает бесплатно. Она сжала сильнее.

          Worriedly, Henry's face went ярко-красный, и он начал задыхаться: «Хорошо, мисс Люси, пожалуйста, отпустите их».

          The closer patrons that could видеть, что происходит, были в истерике: «Да, Генри, ты в порядке? Ты начинаешь немного краснеть.

          'Must of had a слишком много солнца, — сказал другой.

          'Nah, he's hurting там, где не светит солнце, — сказал другой, заставив всех захохотать, а один подавился последним глотком эля.

          Lucy squeezed a bit harder «Ну, Генри, ты знаешь, что старый добрый бармен не одобряет такое поведение, а как насчет бедной миссис дома? Что она скажет, когда услышит о твоем братании с другой женщиной?

          Henry's face turned from a от ярко-красного до бледно-белого. — Пожалуйста, пожалуйста, отпустите их, — прошептал он, положив свои руки на ее.

          The others turned away, увидев предыдущие инциденты других неосведомленных покровителей. Люси играла в тяжелую игру, и местные жители знали, что с ней нельзя связываться. Если только не наверху.

          She reduced the strength of Ее хватка: «Теперь, Генри, я очень рада, но я хочу услышать, как ты любезно попросишь. Скажите мне вслед: «Мисс Люси, пожалуйста, простите меня за мои ошибочные действия, я обещаю больше не проявлять к вам неуважение».    

          Lucy increased her grip, Генри снова ахнул. 

          'Ms Lucy, please прости меня за мои ошибочные действия, я обещаю больше не проявлять к тебе неуважения».

          Lucy continued to hold on «Правильно, как я уже сказал, бесплатно ничего не бывает, это будет три шиллинга, Генри».

          Henry reached into his purse . Люси слышала звон монет. — Ну, теперь отпусти меня ради Христа. Генри положил ей в руку монеты.

          'Thank you.' Она встала и продолжила собирать пустые домкраты, как ни в чем не бывало.

          Henry breathed a sigh of с облегчением поправил гульфик. — Еще эля, джентльмены? Люси подошла к бармену. «Все в порядке, Люси?»       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          'Yea 'course, мальчики просто «немного повеселились, ничего страшного».

          William couldn't take отводил от нее взгляд, уделяя гораздо больше внимания ее декольте, чем это было вежливо. Она поймала его взгляд и подмигнула ему. Покраснев, он сделал глоток эля и отвернулся. Она подошла, чтобы забрать полные леденцы, которые бармен положил для нее на стойку. Стоя рядом с Уильямом, она наклонилась и прошептала. Уильям опустил голову, чтобы услышать шепот, а также получить крупный план ее декольте, который он наслаждался. Томас оглянулся и с отвращением покачал головой.

          'Seein' as you Ты такой джентльмен, я видел, как ты собирался подойти, когда он схватил меня, и мне уже заплатили сегодня вечером, как насчет того, чтобы дать тебе специальную ставку?       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          Stuttering, 'II can «Не сегодня, у меня б-дело».

          'Well, when you возьми монету, возвращайся, — она подмигнула ему, повернулась, взяла валеты и ушла. Она чувствовала, как его глаза следуют за ней.  Томас покачал головой.

          Still watching Lucy, William сказал: «Скажи теперь, брат, ты мне не отец, а если бы ты им был, я достаточно взрослый, чтобы принимать собственные решения, так что скажи сейчас!»

          Thomas looked over at John , который улыбался и продолжал собирать монеты с середины стола. Люди стюарда подыгрывали, жалуясь на свое невезение. Они сделали это достаточно громко, чтобы все слышали и видели.

          At that point, the Дверь открылась, и вошел стюард, а за ним крысолов со своими крысами. Стюард уже дал своим людям деньги на пари, так что он пошел в бар, чтобы взять свою оловянную кружку эля. Крысолов скрылся на старой деревянной лестнице, а Уильям и Томас последовали за ним.

          'Looks like the rat baitin вот-вот начнется, так что я дам тебе шанс потом отыграть часть твоих монет, — сказал Джон, вставая из-за стола.     

          'Right, you are тогда, — сказал капитан Смайт, поправляя повязку на глазу. «Да, и обязательно сделай», — сказал Джозеф Мур, когда они встали и последовали за Джоном вниз по старой деревянной лестнице. 

          'Twenty-one, -- прошептал капитан. Джон остановился посреди лестницы и огляделся с насмешливым выражением лица.

          Captain Smythe whispered again, 'Двадцать один!'    

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_John повернулся и продолжил спускаться по лестнице в старую каменную комнату. Гул от всевозможной болтовни, споров, унижений и обвинений по поводу здоровья собаки и размера крыс, которых уже засыпали в яму. Билли рычал и лаял, возбужденный крысиным визгом и намерениями своего хозяина. Одна крыса уже поддалась этому опыту и лежала неподвижно. Другой отступил, перебежав по основанию деревянной стены на другую сторону ямы, где сел на задние лапы и стал прихорашиваться. Судья вошел в яму и снял дохлую крысу, поднял ее за хвост и швырнул в угол комнаты. Другая крыса, воспользовавшись случаем, последовала за дном ямы и быстро убежала через открытую перегородку. Билли увидел крысу и бросился в погоню, но был задушен веревкой, привязанной к его шее.

          Thomas and William waited a несколько мгновений, а затем последовали за ним, ища Джона, пока они опускали головы у подножия лестницы. Они подошли к нему.  Томас похлопал его по спине, когда тот прислонился к периметру стены ямы.

          'Ya' alright John ?

          'Yer, fine. Живот, полный эля и кошелек, полный монет, не мог быть счастливее. Смотри, возьми это и сделай пари.

         John discretely placed four shillings in Рука Томаса, а затем прошептал: «Двадцать один — это номер», — и ушел.

          Thomas was confused, ' Какая? Я его не слышу', он сказал двадцать один?' 

          William shrugged his shoulders, все еще думал о декольте Люси, барменши, которая к тому времени, вероятно, была занята двумя этажами выше.

          Thomas leant closer to William — прошептал он. — Вот, возьми это и сделай ставку на двадцать один. Томас вложил два шиллинга в руку Уильяма, повернулся и попытался наколдовать пари: «Двадцать один, я думаю, кто-нибудь на двадцать один?» Шансы три к одному. '

          Yer, I'll возьми эти шансы, черт возьми, собака в прошлый раз боролась, я дам тебе шансы, — уверенно сказал повар из господского дома.

          Watching Thomas and the other Мужчины, Уильям поднял руку и крикнул: «Двадцать один, три к одному».      

          'I'll give ой, парень, у тебя шансы, — сказал сапожник, стоящий у него за спиной.         

          'Come on Billy lets покажи им, на что ты способен, - сказал хозяин, выйдя вперед. Он снял с собаки веревку и поднял ее за шкирку, удерживая в воздухе внутри ямы. Толпа взревела. Зрители кричали свои ставки взад и вперед по всей яме.

          The dog seeing the rats , был в бешенстве и пытался вырваться из хватки своего хозяина, но не мог разорвать хватку. Хозяин смотрел на маршала и ждал сигнала. Когда маршал кивнул, он бросил собаку. Хронометрист повернул минутную лупу, как только лапы собаки коснулись пола. Взволнованный Билли зарычал и бросился на крыс, его чувства были обострены и обострены, он был готов сделать то, чему его научили.

          The dog bolted, he был в бешенстве, захвате, броске, и все было кончено для крысы. Они разбежались, когда он приблизился, но он был слишком быстр и незнаком с их привычками, подбегая к стене так плотно, как только могли.

          The marshall called out the число крыс: «Одна крыса, две, три, четыре, пять…» Одни лежали неподвижно, другие окровавленные с внутренностями следовали за ними.          'Seventeen... eighteen ... девятнадцать... двадцать... двадцать один, ВРЕМЯ!

          The marshall lifted Billy by загривок, туда и обратно к своему владельцу. Билли еще не закончил, поэтому попытался вырваться из хватки рефери, чуть не укусив его за руку.

          Thomas and William both stood там, ничего не говоря, но потрясенные событиями, которые только что развернулись перед ними. Они собрали свою монету и заметили Джона на другой стороне ямы, собирающего горсть шиллингов у повара из поместья.

          There was the usual name - призывные и уничижительные комментарии о собаке и хозяине. Один из тех, кто потерял монету из-за штрафов, задумал взять собаку на прогулку по болотам. Другой упомянул бек и что-то о тяжелом камне. Хозяин Билли поднял его на руки, быстро поднялся по лестнице и исчез в толпе за дверью.

          The barkeep had already positioned столы для присяжных и клерка, и стюард сидел для слушаний. Стюард услышал оклик ночных сторожей с улицы.

          The men that were downstairs вернулся, комната была заполнена всеми теми, у кого были дела и многое другое.

          Sitting at the end of стол, стюард смотрел, как клерк берет деньги на штрафы, и смотрел, как он продолжает делать записи в своей бухгалтерской книге.

          William and Thomas paid their два шиллинга, затем вернули деньги, которые Джон дал им для ставок, но сохранили выигрыш. У Джона в кошельке были шиллинги, и он вытащил горсть, чтобы заплатить клерку, чтобы все могли видеть.

          'Come on Thomas, Уильям, я думаю, здесь можно выпить пива, — Джон подошел к пустому столику, и они последовали за ним.

          William sat and looked at шиллинги в руке, загипнотизированные их текстурой и весом. Он поднес одну к свече и посмотрел на надписи. Он мог различить лицо короля Якова и английский герб на оборотной стороне.

          Lucy came over to the стол и заметил, что Уильям играет со своим шиллингом: «Ага, джентльмены, кругом эль?» Тебе лучше потратить их поскорее, Уильям, пока ты не истощил серебро, — зная, что Уильям поймет ее смысл.

          'Yes, ale all и возьми себе одну, — Джон бросил ей монету, которую она ловко поймала свободной рукой.      

          'You're a щедрый человек сегодня, Джон Харгривз. Мы выиграли наживку?' 

          'Yea and keep the ale comin', сказал Джон, зная, что она позаботится о том, чтобы его победа дошла до достаточного количества ушей, чтобы вызвать интерес.         

          'Three ales comin' вверх, — она подошла к бармену и положила шиллинг на стойку. «Похоже, эти вероятные ребята хорошо справились с приманкой», — прошептала Люси.

          'Is that right? ' – налил бармен, наполнив три кувшина и поставив их на стойку, чтобы она могла забрать их обратно.

          'There ya' go джентльмены, дайте нам знать, если вам понадобится что-нибудь еще, вообще что-нибудь, — сказала она, подмигивая Уильяму. Джон жадно отхлебнул эля, немного вытекло из уголка рта и капнуло на стол.

          He looked for the steward's мужчин, но не видел их с тех пор, как они были внизу. Он решил, что они ушли готовиться, расслабился и наслаждался празднованием с Томасом и Уильямом. Они едва успели сделать последний глоток, как Люси заменила их новыми. Уильяму было трудно идти в ногу, и он обнаружил, что на его части стола собралась пара полных валетов.

          'Come on lad, так держать, не часто мы можем праздновать в таком стиле, — сказал Джон, когда они с Томасом выпили еще одну, затем еще одну после этого.

          Thomas had been thinking about что Джонни Наттер сказал ему о поваре в поместье: «Джон, мне нужно обсудить с тобой кое-что серьезное».

         'Aye, and what's that ?

         Thomas leaned in and whispered, «Бейкер в поместье сказал мне, что повар, ну, он немного придирается к нашей Агнес. Я заметил рубцы на тыльной стороне ее ног.

          Hargreaves frowned, 'Has он сейчас? Нам придется нанести небольшой визит в поместье, но обо всем по порядку. Он подмигнул.

          'Don't look теперь он сидит вон там.

          Feeling bloated, William sculled второй домкрат, затем еще один, а затем издал громкое «Бууууурп».

ГЛАВА 19

В ТЕНИ

 

 

К этому времени Арчи и его спутник переоделись и наелись похлебки и хлеба.

          Margery could tell they were немного навеселе от эля, который она постоянно подливала.

          She noticed the fire was замирая: «Мне нужно принести еще дров для костра», — сказала она, направляясь к двери.

          Archie grabbed the knife from стол и быстро встал: «О нет, черт возьми, не надо. Думаешь, мы пришли с последними дождями? Оставайтесь на месте, я принесу дрова.

          Archie gave his companion the ножом и подошел к двери: «Смотри на нее внимательно и не поворачивайся к ней спиной, никаких шуток». Он указал на Марджери угрожающим тоном.

 

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ Собака бежала домой, тряся ушами и брызгая слюной, язык высовывался из уголка рта. Она прошла над полем свежеубранной пшеницы, остановившись, чтобы присесть и помочиться у дерева, под которым они любили сидеть в тени в жаркий летний день. Она могла видеть приветственный свет коттеджа, но была смущена тем, что другая собака не поприветствовала ее. Вероятно, он дремал у костра. Подойдя поближе, она услышала какие-то незнакомые голоса и поняла, что что-то не так. Она перестала поднимать морду, принюхиваясь к незнакомости. Английский мастиф услышал угрожающий тон изнутри.

          Nearing the cottage, she мог учуять другой запах, более угрожающий, чем звук. Опустив морду вниз, она понюхала то в одну, то в другую сторону. В темноте она учуяла его, кровавый след, поэтому быстро пошла по нему к двери. Там была лужа крови, впитавшаяся в грязь, которую она понюхала. Мастиф учуял запах незнакомцев, что встревожило ее. Она видела, как открывается дверь, а запах и фигура мужчины были неизвестны.

          Inside the cottage, Archie поднял щеколду, еще раз взглянул на Марджери, затем шагнул в ночь. Огромный зверь залаял, затем зарычал и прыгнул на него, почти такой же высокий, когда стоял на двух лапах. Мастиф оттолкнул его, и он упал на пол, а ее лапы легли на него сверху. Он поднял руки, и собака укусила его за руку.

          Archie screamed, 'GET ЭТО ОТСТАВЬТЕ ЭТО! пытаясь оттолкнуть свою большую морду от лица. Его спутник сделал еще один шаг с ножом, но, увидев, как свирепо выглядит собака, передумал. Он вспомнил, как Арчи выдал его в суде поместья.

          The beast shook her giant голову, чтобы убрать его руку, затем вцепился в его три пальца, сильно прикусив их. Три пальца были частично оторваны и теперь свободно болтались.

          He screamed again, still пытался оттолкнуть собаку, но теперь это было сложнее, так как одна рука была сильно повреждена, а пальцы сильно кровоточили.

          Margery said nothing and didn не двигаться из-за страха перед другим незнакомцем с ножом. Внезапно он выронил нож, забрался на табуретку и выпрыгнул через открытый ставень в ночь.

          'Get him dog, — спросила Марджери тихим требовательным тоном.

          'NO NOOO CALL HIM ВЫКЛЮЧЕННЫЙ!' — закричал Арчи.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          She became even more ferocious по команде и вцепился в его лицо, прокусив кожу и оторвав нос от лица, превратив его в кровавое месиво. Пока он продолжал кричать, собака вцепилась в его горло, зубы пронзили его яремную вену, которая начала качать и окровавлять морду собаки. Он схватился за шкирку, пытаясь сдернуть ее одной рукой, но собака была слишком сильна, и он чувствовал, что слабеет. Арчи пытался ослабить хватку собаки своей хромой рукой, но каждый раз, когда он двигался, собака все крепче вцеплялась ему в горло. В конце концов, собака переместила свои зубы на его кадык и с силой укусила его, раздавив ему гортань. Беззубый перестал сопротивляться и замолчал. Лужа крови начала растекаться по земляному полу, окрашивая солому в багрово-красный цвет. Собака разжала хватку, но встала ему на грудь передними лапами; подняла хвост, посмотрела на него сверху вниз и зарычала. Она приблизила морду к его лицу в поисках признаков жизни, их не было. Затем она посмотрела на Марджери, которая стояла по другую сторону стола.

          Margery looked down on the потерпевший. Она почувствовала тошноту, глядя на окровавленное лицо и шею, из которой продолжала сочиться кровь. Она могла видеть его нос, свисающий набок, и темную дыру, которую он когда-то закрывал. Марджери вышла на улицу, чтобы подышать воздухом, и собака, виляя хвостом, последовала за ней.  Марджери была травмирована тем, что только что произошло, и начала рыдать. Она погладила собаку, почесала ее за ушами и обняла, чтобы успокоиться. Английский мастиф задрал морду, чтобы проверить ветер и учуять его запах. Быстро вбежав внутрь, она еще раз понюхала остывший на полу труп и направилась в угол комнаты. Другой мастиф был закутан в одеяло, из которого торчала только его морда. Она фыркнула, а затем заскулила, расхаживая взад-вперед по его телу, затем лизнула его морду, надеясь, что он проснется, но он не проснулся. Она понюхала темное кровавое пятно на одеяле и снова заскулила, затем громко залаяла, пытаясь разбудить его.

          Margery walked inside, kneeling рядом с собакой: «Прости, девочка». Она обняла ее, чтобы успокоить, медленно почесывая загривок.

          The dog barked again trying чтобы разбудить его, но опечаленная, она задрала морду к потолку и проникновенно взвыла, потом заскулила и легла, приблизив свою морду к его. Там она и осталась.

 

          Back at the Kings Arms , Томас, желая превзойти своего брата, загреб остатки последнего валета, а затем издал еще громче: «Бууууурп». Они оба рассмеялись. — Подожди, — Джон сделал еще один глоток и начал вызывать отрыжку. Глядя на стол, он пару раз вдохнул, чтобы накопить воздух. 'Ждать его.' Затем он выпустил громкий баритон. Звук длился, казалось, целую вечность, и даже мужчины за другими столами приостановили свою игру в карты, обернулись и посмотрели. Удовлетворенный, Джон улыбнулся. Томас и Уильям улыбнулись вместе с ним, а потом все разразились смехом.

          'More ale,' — завопил Джон, оглядываясь в поисках служанки. Он заметил подсвечник, свисающий с потолка и раскачивающийся, и сам пошел к бару.

          'Threeee more barkeep, — сказал он, стараясь не цепляться за свои слова. Он положил еще один шиллинг: «И пусть они придут».

          He took the jacks back к столу и поставил одну перед Уильямом, затем перед Томасом.

          'John, we' — С меня достаточно, — заявил Томас, выглядя ошеломленным и тряся головой, чтобы проснуться.     

          'Gew on, one более того, мы празднуем, — разочарованно заявил Джон.         

          'John, we' — С нас достаточно, — возразил Томас.

          Thomas stood skulled his drink затем направился к двери, а Уильям последовал за ним, хотя и немного осторожно вставая на ноги.     

          William looked behind just before выходя из комнаты, сканируя комнату в поисках Люси.      _cc781905-5cde-3194-bb5c_f где не было прицела Наверное, занят наверху, с грустью подумал он про себя.          

          John stood, skulled the остаток своего напитка затем вышел за дверь позади них. Он приспособился к темноте и последовал в их общем направлении. Он мог слышать их перед собой, но их голоса постепенно начали стихать, когда они ускорили шаг, чтобы опередить его.

          The barkeeper stood behind the бар, сливая остатки оставленных на столах джеков в кружку, чтобы смешать их с завтрашним пивом. Взяв с бара пустой домкрат, он плюнул в него и продолжил протирать и полировать внутреннюю часть, после чего поставил его на полку позади себя.

          By now, most of столы были пусты, кроме одного. Стюард остался, пересчитывая при свете свечи монету, полученную за вечер: «Бармен принесет мне эля».

          The barkeeper, unaware of туда, куда ушла Люси, принесла кувшин и налила в оловянную кружку.   

          The steward continued fondling his монета. Вполголоса, почти рыча, но не поднимая головы: — Думал, я не узнаю о твоем воровстве?

          The barkeep, nervously, сделал шаг назад: «Клянусь вам, ваша светлость, я ничего не сделал». Он посмотрел на стюарда, который потянулся сзади, чтобы сжать маленькое лезвие, которое было в ножнах сзади его чулок.      

          The barkeep took another step назад: «Клянусь, я ничего не сделал».

          The steward looked up at ему угрожающе: «Люси рассказала мне все. К сожалению, у нее насморк, так что ее не будет здесь, чтобы помочь тебе закрыться на ночь.

          Lucy was upstairs and she смотрел вниз сверху через зауженную дыру в полу. Персонал управляющего поместья много раз сопровождал ее в комнату. Они подпрыгивали на кровати, раскачивали люстру и скрипели половицы. Она всегда старалась флиртовать только с теми, кто, как она знала, не могла себе этого позволить, чтобы не вызвать подозрений.

          The alehouse was one of несколько мест в деревне, где мужчины рассказывали о своих секретах и ходили взад и вперед к столам с полными и пустыми валетами, давали ей достаточно информации о том, что происходило в деревне. Она держала стюарда в курсе, и он заплатил ей.

          The steward had a bad отношение к бармену с самого начала. Он знал, что воровал деньги для себя, но не мог доказать это, пока Люси не сказала ему.

          It had taken her months выяснить, как он это сделал. В конце концов она заметила, как он с ловкостью рук опустил монету в подвернутый рукав. Остальное было просто сценическим представлением, сценическим представлением, в котором она очень хорошо разобралась. Когда она поднималась наверх, то смотрела на барменшу через сучковатую дыру в полу.

          Downstairs a flash here, флиртовать там, чтобы бармен не знал о ее уловке. Большую часть времени, когда она флиртовала с одним из мужчин, это было сделано для того, чтобы услышать, что говорят за соседним столиком.

          Except that William Rushworth, ну, он просто милый, подумала она, но знала, что не может смешивать приятное с полезным. Стюард опустил голову и продолжал гладить свои монеты при свете свечи: «Теперь, как я понимаю, у вас есть два выхода, первый — убрать руку с лезвия…»

          The steward who had his правая рука на его ноже, спрятанном под внутренней стороной бедра, молниеносно опрокинула и его стол, и табурет. Он вонзил кончик ножа в мягкую нижнюю часть подбородка бармена, заостренный кончик проткнул кожу ровно настолько, чтобы забеспокоить его.

          The barkeep, terrified, уронил клинок и поднял руки в воздух. Он сделал шаг назад, пытаясь ослабить давление ножа стюарда, но стюард сделал шаг вперед, компенсируя это. Он двинулся вперед. Бармен слегка споткнулся и пришел в себя, держа руки в воздухе, подняв подбородок к острому концу ножа, пока его спина не оказалась у стены.

          'Now then, as Я говорил, у вас есть два варианта.  

          The barkeep groaned, ' Я закончил, пожалуйста, не убирай свой клинок из моего горла.

          'I am sure you каким-то образом связаны с патрульными, работающими в деревне, я прав? Стюард приставил лезвие к своему горлу.

          'Yes, yes, хорошо! Но я только дал им информацию, я клянусь!

          'WELL? КТО ОНИ?'

          'They'll kill me if I tell you…         _cc781905-5cde-3194-bb3b- 136bad5cf58d_ 

          Nathan Midgley, the Haworth Ночной сторож, наблюдавший за развитием событий, появился снаружи. Стюард был благодарен за его присутствие.

          'Orl right yer grace , -- он вынул дубинку, подошел к буфетчику и внимательно посмотрел ему в глаза.

          'Want me to give он прячется? Я выбью из него это. Ночной сторож схватил его за руку и развернул. Он прижал лицо к холодной твердой каменной стене рукой, затем взял его запястья и сковал их. Развернув его, он нащупал монету и позволил ей упасть на пол. Стюард улыбнулся и наклонился, чтобы поднять его.

          The nightwatchman put one hand между ног, схватив его за яички и приподняв.

          OKAY, OKAY, I скажу тебе'…

          The steward, quite impressed Судя по тому, как ночной сторож справляется с ситуацией, пусть он возьмет на себя инициативу.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          'Nathan, I must идти. У вас, кажется, все под контролем, — сказал стюард.

          'He won't идти куда угодно, кроме замка, сказал ночной сторож, когда  он схватил кандалы и привязал к ним цепь.

          'Come on old son , давайте отвезем вас на Норт-стрит и устроим там вас всех. Вам понравится раскопки; на полу соломенный матрац, один полноценный прием пищи в день. Что еще я могу просить? Если будешь вести себя хорошо, может, тебе даже одеяло дадут.

          The night watchman opened the дверь, затем грубо вытолкнул бармена на улицу. Он размахивал своей дубинкой, как будто она обладала какой-то особой силой. Они пересекли площадь и прошли до Чейнгейта, повернули налево на Норт-стрит к камере хранения. Это был просто небольшой каменный ящик, без ставней и одной двери, но стены были гладкими и толстыми, а деревянный потолок был высоким. Ночной сторож жил в маленьком домике, пристроенном сбоку, вместе с женой. 

          He opened the door and толкнул бармена в холодную темную комнату, затем запер цепь на кольце в стене. Цепь была достаточно длинной, чтобы бармен мог лечь на соломенный матрац, но его запястье болталось выше, чем вытянутое тело.

          The night watchman walked over и ударил пленника ногой в живот. Ветер бармена был выбит из него, и он изо всех сил старался вернуть его.

          'Right then, you Хорошего сна, увидимся утром. Да, и кстати, не пытайся выйти, моя жена очень чутко спит.

          The night watchman kicked him снова вышел за дверь, захлопнул ее за собой и запер на большой железный замок.

Photo of Lucy the Barmaid from novel Red Winter Journey

ГЛАВА 20

ХОЛОДНАЯ ТИШИНА

 

 

Томас и Уильям ускорили шаг. Как только они дошли до конца Главной улицы, они свернули в поле и пошли параллельно дороге, затем остановились и стали ждать. Было полнолуние, но большую часть луны скрывало облако, придавая ночи зловещую, зловещую атмосферу. Дул легкий ветерок, так что они мало что говорили, стараясь, чтобы их голоса не разносились. Вскоре они услышали, что Иоанн идет по дороге; он насвистывал, так что они знали, что это был он. Он прошел мимо них и увидел, как его очертания очерчены тем скудным светом, что давала луна. Он продолжал идти, и они следовали за ним, оставаясь шагах в двадцати параллельно ему. Когда они добрались до Марш-лейн, его частично скрыли кусты, но они все еще могли слышать, как он насвистывает.   

          'Where are they? ' — прошептал Уильям.      

          John walked past more cottages он свернул налево на Мурхаус-лейн и пошел через поле к дому.

          Thomas looked over at the по главной дороге, затем снова к Уильяму: «Пехотинцы, должно быть, их что-то напугало!»

          'What about the steward а его люди? — спросил Уильям.

          Thomas was annoyed, ' Кто знает, когда мы уходили, управляющий был еще в пивной, не похоже, чтобы он вставал из-за стола.

          Thomas and William relaxed a немного, пока они продолжали идти, но решили подойти к коттеджу задним ходом. Они потеряли Джона из виду, но все еще могли слышать его свист вдалеке, пока он внезапно не прекратился.

          When John opened the door к коттеджу, они могли видеть его в отблесках огня.

          By now the two of Они протрезвели и развлекались идеей идти прямо домой, пока не услышали голоса.

          When John opened the door то, что он увидел, напугало его до смерти. Агнес и ее мать с кляпом во рту и связанными сидели на полу, прислонившись спиной к дальней стене. Увидев отца, Агнес хмыкнула через кляп и жестом попросила его оглянуться, но было слишком поздно. Человек в маске уже подошел к нему сзади и приставил нож к его спине. Джон сделал шаг вперед, чтобы увернуться от лезвия, но мужчина двинулся вперед, чтобы удержать его в контакте. Джон стоял неподвижно с высоко поднятыми руками. Он мог видеть страх в глазах Агнес, и Маргарет хрюкала.

          Margaret quietened as another masked мужчина поднял меч к ее груди. «Если ты знаешь, что тебе нужно, ты заткнешься», — проворчал он.

          'What do you want ? Отпусти их!' Джон попытался разглядеть лицо мужчины, но оно было закрыто, и единственным источником света был отблеск тлеющих углей в костре.

          'You know what we хочешь, отдай, и мы уйдем, — сказал бродяга, продолжая держать нож за спиной.

          The footpad cut the leather ремни, удерживающие сумку Джона на бедре. Кошелек упал на землю, рассыпав монеты по всему полу.

          The masked man looked down на монете: «Нам повезло сегодня вечером, достаточно серебра, чтобы прокормить семью на неделю».

          As the footpad was distracted Джон повернулся к монете, быстро потянулся и стянул с лица темную ткань. Бродяга был так зациклен на монете, что не заметил, как она приближается, и медлил с реакцией, уронил нож и попытался натянуть маску, чтобы снова закрыть лицо. Было слишком поздно. Бродяга сзади оттолкнул Джона, отбросив его назад. Он поднял свой нож и приставил его к горлу Джона, порезав его под подбородком.

          Agnes' muffled scream made другой охранник занервничал, поэтому приставил острие меча к ее груди.

          'That was damn right дурак, все, что тебе нужно было сделать, это промолчать и дать нам монету, теперь ты все усложнил, дурак!

          'The deputy!' — прошептал Джон.

          John bent over and picked поднял кошелек и передал его заместителю.

          The other deputy took off его маска.

          'But why?' — пробормотал Джон.     

          The deputy frowned, ' Почему? Было время, когда католики правили страной. А теперь посмотрите, как мы скупимся и голодаем. Наши земли украдены, наши семьи подвергнуты пыткам и брошены в тюрьмы. Я вижу, как стюард каждую неделю снимает взятки с его светлости, не бросив нам ни гроша! Мы здесь не для того, чтобы выпрашивать его объедки! Однажды будет расплата, и истинная вера будет восстановлена.

 

         By this time, Thomas and Уильям был примерно в тридцати шагах от коттеджа. Они могли слышать странные голоса, мужские голоса.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          'Something's not right William — Томас остановился и присел в высокой траве.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ Уильям последовал его примеру: «Что случилось, брат?» Он прошептал.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ Тяжело дышит от напряжения. 'Слушать!'    

          A muffled scream broke the тишина, и они могли слышать, как мужчины разговаривают настойчиво и требовательно.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          'Hear that? Это Агнес. Что-то не так, пошли, — испуганно сказал Томас.    

          Thomas and William stood, но как только они уже собирались сделать первый шаг к избе, обоих схватили сзади; две темные фигуры заткнули рот рукой и крепко схватили обе шеи за удушающий прием. Их тихо утащили в высокую траву.

          The steward put his hand сквозь рот Томаса: «Тише, дурак, это я», — прошептал он.

          William still startled, panicked , тяжело дыша через нос. Удушающий прием был изнурительным. Уильям услышал голос стюарда и уселся достаточно, чтобы человек с повязкой на глазу ослабил хватку.

          Captain Smythe raised his finger к губам, призывая Уильяма замолчать, прежде чем убрать руку. Они оба перевернулись на живот, чтобы занять позиции рядом с другими мужчинами, и выглянули из-за кончиков высокой травы.  

          'What are we goin 'та делать?' — прошептал Томас.

          The steward whispered, ' Мы ждали здесь подходящего момента, чтобы действовать. Капитан Смайт и его компаньон некоторое время преследуют этих двоих.  

          Thomas looked over he could см. очертания Джозефа Мура и капитана Смайта, они привыкли к такому делу, с обнаженными мечами. 

 

          'Now what are' нам делать? — спросил другой депутат.

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_Другой патрульный выронил нож из горла Джона и развернул его: «Сделай движение, и я проткну тебя».

          He pushed his face to каменная стена, связали его запястья веревкой, крепко заткнули ему рот, а затем толкнули его лицом на кровать.

          'Well, we' У меня есть только один выбор: убить их и продолжить путь к границе с Уэльсом!

          'Just go, let мы будем, и мы не раскроем вашу личность, — в панике крикнул Джон.

          He turned over and lifted сам с кровати, сидя на краю.

          'What about the patrols ? — Они будут охотиться за нами.

          'I'd rather рискни с патрулями, чем торчать тут дальше. Надеюсь, к настоящему времени они перестали искать. У нас достаточно монет, мы должны идти!

          Agnes and Margaret grunted, кое-что из того, что они говорили. Джон чувствовал себя беспомощным. Он предположил, что Томас и Уильям ушли домой, а стюард и его люди не явились.

          The deputy whispered, ' Ну, как я это понимаю, мы будем прокляты, если будем делать, и прокляты, если не будем. В любом случае, если нас поймают, мы будем качаться. Я лучше рискну с патрулями, чем обосрусь, болтаясь на веревке.

          I say, let's take их в болота. Снаружи есть лопата.

 

          Outside, the steward and его люди подползли к коттеджу шагов на двадцать. они могли видеть входную дверь, но все еще скрытую тьмой и высокой летней травой. Томас понял, что все стихло, и забеспокоился: «Мы должны что-то сделать, и сделать это быстро!»

          'Patience,' said Рядом с ним лежит капитан Смайт: «Есть время и место». 

          'What do ya think они собираются делать? — тихо спросил Томас.         

          Captain Smythe stared at the дверь.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          They all ducked their heads ниже, когда дверь открылась и появился заместитель. Нервно он оглядел темные болота в поисках признаков того, что они не одни. Удовлетворенный, он вернулся внутрь.

          'Now we've есть проблема, они сняли свои маски, кто бы там ни был, теперь знает их личность, что делает их гораздо более опасными». — прошептал стюард.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_ — Да, — сказал капитан Смайт, — подождем еще немного, и мы найдем их мертвыми. Нам нужен диверсионный управляющий. — предложил капитан.      

          The steward turned to Thomas и прошептал: «Ты был там, Томас, объясни план».       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          Thomas thought for a moment , «Приют для животных открывается снаружи в задней части коттеджа. Есть дымоход и камин…. и чердак.

          The steward whispered to Thomas «Хорошо, ты возвращаешься и подходишь к входной двери, как ни в чем не бывало, кричишь, чтобы они знали, что ты идешь».

          'Aye yer garce, давай, Уильям, давай поторопимся, — Томас начал ползти по траве.

          'No William, you ждите здесь, — приказал стюард.

          Thomas crawled backwards until it чувствовал себя в безопасности, чтобы стоять, затем, окутанный тьмой, прошел вокруг и начал идти вперед к коттеджу.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          Thomas called out, ' ДА ДЖОН, ТЫ ТАМ? Это я, Томас, просто хотел прийти и получить свой выигрыш».

          The local dogs started barking , не привыкшие к шуму в ночи, другие собаки услышали и продолжили свой репертуар захвата территории.

          The deputy, shocked by вторжение, приставил свой нож  к горлу Джона, поднял его к двери и прошептал: «Скажи ему, что ты в постели, и ты увидишь его завтра». Не смешное дело.  

          'THOMAS I'M В полусне, увидимся завтра.

          By this time Captain Smythe подкрался к стене коттеджа и встал рядом с дверью, Томас видел, как он махал руками, чтобы он продолжал говорить.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_'Агнес дома, Джон?'     

          The deputy pushed the point ножа в спину Джона.

          John grimaced and frowned, стараясь не издавать ни звука. Он пожал плечами, не зная, что сказать.    

          The deputy leaned closer, — Скажи ему, что она все еще в поместье.

          ' NO Thomas, she's все еще в поместье.     

          Thomas knew he had to стой, он сделал шаг ближе к двери: «Все в порядке, Джон? Ты выглядишь рассеянным.

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_ Я В ПОРЯДКЕ, ПРОСТО УСТАЛ, ЭТО ОРЛ, НУЖНО СПАТЬ!' В голосе Джона слышалась паника.

          'Do ya' mind если я войду и подожду Агнес?     

          'Probably not a good идея Томас, я думаю, что она может остаться в поместье сегодня вечером, так что она может начать рано утром завтра утром, но я скажу ей, что вы звонили.     

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_Капитан Смайт посмотрел на Томаса и дал ему знак продолжать.

          'Aww come on John , я высох и мог бы выпить эля перед прогулкой домой.

          The deputy, his face начиная проявлять признаки гнева. — Скажи ему, пусть входит, — прошептал он.

          The other deputy, not ожидая такого поворота событий, вынул из ножен нож, готовый к бою. У него было обеспокоенное выражение лица.

          'Don't worry . Мы завяжем его, как и остальных троих, и пойдем.

          'I'm going Чтобы освободить тебя, ты откроешь дверь и впустишь его, если ты попытаешься что-нибудь сделать, я убью тебя всех, начиная с милого юноши, понятно?      

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_John кивнул, затем повернулся, чтобы позволить ему перерезать ремни.

          'Remember what I said — прошептал он, подойдя к двери на расстояние удара и держа клинок наготове.

          They could both hear Thomas подойти к двери, и когда заместитель решил, что он был достаточно близко, он поднял щеколду и слегка приоткрыл дверь, чтобы позволить Джону появиться.

          Captain Smythe took a step назад и изо всех сил ударил ногой по краю двери. Помощник заметался по комнате, но быстро пришел в себя, сохраняя равновесие и держа оружие наготове. Другой депутат присоединился к нему в знак солидарности. Эти двое были так сосредоточены на двери, что не заметили, как Джозеф Мур и стюард проскользнули через дверь для животных позади них.

          John's heart was pounding. Почувствовав, что происходит, он отступил назад, перелез через кровать, затем к Агнес и его жене. Он дрожал, стягивая их кляпы и пытаясь развязать веревки на их запястьях. 

          The steward allowed Joseph Moore войти первым и остался у дверей приюта для животных.

          Captain Smythe now entirely inside Коттедж поднял свой меч: «ОТСТАВАЙТЕСЬ, МУЖЧИНА, ВЫ ЗАГЛУШЕНЫ И БЕЗ НОМЕРА!» Помощник, так зацикленный на человеке с повязкой на глазу, не заметил, как его напарник вступил в бой с другим человеком позади него, пока не услышал лязг мечей.

          Too late now, he подумал про себя, испугавшись человека с повязкой на глазу, стоящего перед ним, он также взялся за клинок. Он перенес вес тела на правую ногу и сделал выпад, но капитан Смайт сделал шаг в сторону и легко парировал атаку, гораздо более достойный фехтовальщик, чем предполагал заместитель.

          The captain yelled again, «Я СКАЗАЛ ОТСТАТЬ!  ИМЯ КОРОЛЯ!»

          Thomas entered and looked around дверь, чтобы увидеть, как Джон пытается развязать веревки Агнес. Он скользнул вдоль стены, стараясь не подходить слишком близко к рукопашному бою , который происходил перед ним. Оказавшись вне опасности, он побежал вдоль противоположной стены к Агнес и начал развязывать ее веревки, но они были слишком тугими.

          'Quickly 'usband! '      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          Margaret had a panicked voice , «Быстро, Джон, развяжи меня».

          Joseph Moore had become a хороший фехтовальщик, обученный капитаном Королевского полка. Раньше они тренировались каждый день, так что он легко мог противостоять другому помощнику.

          Captain Smythe was quite a высокий парень, и с повязкой на глазу выглядел угрожающе. Надеясь уладить дело без кровопролития, он двинулся влево и поднял меч, чтобы парировать еще один выпад, но на этот раз парировал, заставив помощника отступить еще дальше. Помощник, опасаясь худшего после того, как испытал на себе фехтование капитана, выронил меч и поднял руки.

          The captain raised his sword себе в шею и отбросил от себя меч. — Хорошее решение, — сказал он уверенным тоном.

          The other deputy seeing this последовал его примеру и отступил, также уронив меч. Джозеф медленно поднял его, приставив клинок к груди противника.

          At this point, William появился на чердаке с готовыми к бою вилами, взобравшись по внешней стороне каменной стены на чердак.

          Joseph, still holding his мечом, приказал депутату подойти и лицом к стене у двери. — Встаньте на колени и положите руки за спину, вы оба, — приказал капитан Смайт.

          The two deputies knelt in соломинку, заложив руки за спину, позволив Джозефу Муру связать их вместе.

          The steward walked over to Помощники, которые все еще стояли на коленях: «Капитан Смайт, не могли бы вы сопроводить этих двоих обратно в Хауорт и поместить их в камеру, пока мы не решим, что с ними делать. О, и обязательно обыщите их.

          'Will do your grace -- Он отрезал кошелек от пояса депутата и вытащил горсть монет. Увидев, что капитан Смайт вытащил из кошелька, стюард шагнул вперед: «О, и я возьму это». Он взял кошелек из рук. — С любезностями разберемся позже, договорились?         

          'Of course your grace .' 

          The Captain and Joseph tied веревки вокруг их креплений, что позволяет им идти впереди. Они подняли депутатов на ноги с обнаженными мечами. Они вытолкнули их через дверь. Джозеф зажег факел.

          'Come on Joseph, давайте вернем этих двоих в Хаворт. Это был долгий день, — капитан Смайт грубо подтолкнул помощника вперед. Они направились к Мурхаус-лейн. Джозеф последовал за ним, вложив меч в ножны, держась одной рукой за факел, а другой крепко сжимая веревку.

          There was a chilly wind над болотами, и облака рассеялись, позволяя яркой полной луне освещать путь. Капитан Смайт смотрел на звезды своим здоровым глазом; они сверкали, как бриллианты.

          The deputy turned his head посмотреть на капитана Смайта: «Как вы нас нашли?»

          'We've been какое-то время охотились за вами, Чарльз Феррерс и Роберт Эмброуз, официально проживающие в Баддесли Клинтон, Уорикшир. Это Фоукс выдал вас, сказал нам, что вы бежите в Уэльс. Ваши сообщники мертвы. Вы проведете остаток своих дней в лондонском Тауэре или еще хуже, но это не нам решать.

          Captain Smythe and Joseph Moore были бывшими солдатами, а теперь охотниками за головами, действующими от имени короля Джеймса, чтобы найти всех католиков, связанных с Пороховым заговором.

 

          By this time Agnes and Маргарет была освобождена. Агнес бросилась к Томасу, изо всех сил сжимая его. Томас протянул руки и обнял ее. Она держалась и не отпускала. — Томас, я так испугалась, — прошептала она.

          'There, there wife , все кончено.' Он нежно сжал ее, чтобы обеспечить некоторое утешение. Он посмотрел на миссис Харгривз и Джона. Миссис Харгривз посмотрела на него и ободряюще улыбнулась. 

          John Hargreaves walked past, прикоснувшись к его плечу: «Томас, тебе лучше отвести Агнес домой сейчас же. У меня есть кое-какие дела.

 

          Captain Smythe and the others медленно тянули веревку, натягивая своих пленников, когда они поднимались на холм. Наконец они смогли увидеть башню часовни в лунном свете. Их пленники молчали, понимая, что они стали лучше и теперь должны заплатить цену.

          Arriving at the square they Миновали «Кингс-Армс», вывеска снаружи качалась на ветру, издавая медленный скрежет о ржавый столб.

          'Who goes there? ' Сказал ночной сторож.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          'Who asks, tis Капитан Смайт и его друг возвращаются с двумя предателями-католиками, которые должны быть заключены в тюрьму.      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_'Тогда ты прав, следуй за мной.      

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_'Мы вернемся утром, чтобы забрать их и вернуться в Лондон,' сказал капитан Смайт.    

          _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_'Хорошо, они никуда не денутся.' Заперев их, ночной сторож продолжил свое патрулирование.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          'Good night ta ya сторож, будем надеяться, что солнце скоро взойдет для тебя. Они вложили свои мечи в ножны. Капитан и Джозеф направились к своим жилищам в поместье. Рад, что избавили страну еще от двух предателей-католиков.

 

          Agnes let go of Thomas , затем повернулся и посмотрел на Уильяма, все еще размахивающего вилами. — Уильям, ты такой храбрый.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_Thomas закатил глаза: «Давай, Уильям, пойдем домой, спустимся и оставим вилы снаружи».

          John put his arm around Маргарет, чего он никогда не делал, но травмирующие события вечера побудили его сделать это. «Давай, жена, давай умоемся и ляжем спать».      _cc781905-5cde-3194-bb5d_586bad_f136

         'Come Thomas, there's work сделать утром. Спокойной ночи, мать, спокойной ночи, отец. Увидимся завтра после того, как работа в поместье будет сделана. Агнес подошла к двери.

          William appeared, 'Ya знаешь, я был готов наброситься, не так ли, Агнес? Если бы эти люди не разобрались, я бы бросился защищать тебя.

          Thomas rolled his eyes, но на этот раз Уильям увидел это. — Ты знаешь, у меня был бы брат. Я был готов и хотел.

          'Of course, ya 'был Уильям, ты самый храбрый'. Агнес нежно коснулась его щеки и вошла в дверь. Томас последовал за ним, затем оглянулся и увидел, что Уильям улыбается и выглядит довольно довольным.

          The three of them walked домой, и когда они приблизились к коттеджу, они заметили свет, исходящий из щелей в ставнях.

          'Mother's awake. Теперь мы в для этого. Может быть, нам сначала послать Агнес, чтобы успокоить ее? — предложил Уильям.  

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_Thomas хихикнул над страхом Уильяма.

          'William, we' Просто притворюсь, что ничего не произошло, просто поехал за Агнес в поместье, чтобы отвезти ее домой. Ей не нужно знать обо всем остальном.' 

          Excitedly William turned to Thomas . 'Какая? Что мы герои и помешали патрулям? Завтра будет по всей деревне, особенно когда люди поедут в деревню.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_'Послушай, Вильям, чем меньше мама будет об этом слышать, тем лучше.

          Agnes smiled, thinking how забавно было то, что двое взрослых мужчин все еще боялись своей матери.

          The dog, still laying Рядом с ней холодный, неподвижный друг услышал шаги раньше Марджери и начал рычать и скалить зубы.

          Still spooked by the events вечера. Марджери встала и подошла к задней части коттеджа: «Что случилось, девочка? Другой вернулся? Возьми его.

          'Mother, it's us .' Собака заскулила, услышав голос Томаса, и побежала к двери, расхаживая взад и вперед, пытаясь заглянуть под нее. Оно залаяло, а потом снова заскулило. Марджери подошла к двери, подняла щеколду; собака бросилась в сторону Томаса.

          'Thomas, William, где ты был? Я ужасно волновался, произошла ужасная трагедия, собака, мне очень жаль».

          Thomas reached down and patted собака: «Где другой?» Он попросил, чтобы они оба приветствовали его, когда он вернулся домой.      

          'That's what I been пытаюсь сказать, там была смерть! Двое ловцов крольчат в таверне той ночью вернулись, чтобы найти тебя.

          Thomas, immediately saw the тело лежит на земляном полу, накрытое льняным одеялом, видны пятна крови.

          'Mother, are ya хорошо?' Томас подошел и обнял ее.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          She put her face in руки и заплакала,   

          'Thomas, it was ужасный! Собака, они убили его.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          'Come now, sit у костра, — Томас подвел ее к скамейке и поддержал, пока она сидела.

Агнес вошла, но замерла, в шоке подняв руки к лицу.     

          William followed noticing the body и увидел своего брата, утешающего их мать. Он сделал паузу: «Ты в порядке, мама?» Он прошел мимо Агнес к телу, лежащему посреди пола.

          The dog who had been стоя на страже над ним, зарычал.

         _cc781905-5cde-3194- bb3b-136bad5cf58d_William поднял одеяло, чтобы посмотреть, уронил его и тут же отвернулся. Он спокойно прошел мимо Агнес и вышел наружу; стоял на четвереньках в высокой траве, зная, что должно произойти. Он приготовился к этому, снова и снова сглатывая лишнюю слюну, затем его желудок начал качать туда-сюда, и смесь вечернего эля и утренней похлебки пробивалась вверх, он с трудом поднимался, ему казалось, что он не может открыть рот достаточно широко. . Струя обжигающей жидкости ударила ему в горло. Он закашлялся, застонал, и его желудок снова сжался, готовый к следующему натиску. Он снова дернулся, пытаясь выплюнуть отвращение изо рта. Собака, услышав шум снаружи, вышла на разведку. Она подошла и начала лизать лицо Уильяма, как будто это была игра. 

          He spat out the remnants изо рта, затем вытер подбородок рукавом. Уильям вздохнул, снова сплюнул и встал на колени, надеясь, что больше ничего не будет. 

          Agnes had come to her чувств и присоединился к Марджери на табурете: «Да, хорошо, миссис Рашворт?»         

          'Agnes, you stay здесь с мамой, потому что мне нужно присматривать за вещами.  

          Agnes put her arm around Миссис Рашворт, а Томас, услышав шум, вышел на улицу, чтобы увидеть своего брата. Когда он вышел, Уильям все еще стоял на четвереньках.

          The dog was sitting upright рядом с ним.           _cc781905-5cde-3194 -bb3b-136bad5cf58d_ 

          Embarrassed, William stood, "Спасибо" брат. Должно быть, я сегодня утром съел грязную миску похлебки.

          The dog returned to lay рядом со своим парнем. Она обнюхала его лицо и заскулила, надеясь на реакцию, но ее не последовало. Она заскулила и положила подбородок на лапы рядом с ним.

          Thomas and William lifted the одеяло, и они оба отвернулись, когда лицо парня было открыто. Это было окровавленное, изуродованное лицо, глубокие следы от зубов, затемненная черная дыра на месте носа. и раздавленный адамово яблоко, застрявшее в глубине его горла.

          They lifted and spread out одеяло рядом с неузнаваемым трупом. Подняв его за голову и за ноги, они поставили его сверху. Томас перевернул другую половину одеяла, так что он был полностью укрыт.

          The dog stood, eyeing что происходило. Ей не нравилось, когда другие вмешивались, и она рычала на труп.   

          'Quiet dog,' — закричал Томас.

          The dog stood down, все еще заинтересованы, но уступчивы и лояльны. Она продолжала с интересом смотреть  .

          They picked it up, Томаса за плечи и Уильяма за ноги, Уильям пошел назад, неся бездыханное тело к телеге. Они бесцеремонно бросили его и толкнули тележку по Марш-лейн. У подножия холма они остановились и потащили тележку на запад через поле под паром, а затем к естественному болоту на соседнем участке. Уильям взял лопату и в темноте вырыл глубокую яму, которая постоянно наполнялась водой. Они поместили труп в яму и засунули его под черную поверхность. Когда он погрузился, маленькие пузырьки начали собираться.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          Thomas held the shovel on тело, толкая его вниз, чтобы оно не появилось снова, в то время как Уильям загребал торф и грязь обратно в яму поверх него, похлопывая тыльной стороной лопаты. Томас стоял на взволнованной земле. Он посмотрел на Уильяма в лунном свете, и они оба плюнули на могилу.

          After they had dispensed with труп, Томас и Уильям вернулись в коттедж. Марджери и Агнес все еще сидели на скамейке, рассказывая о травмирующих событиях дня. Агнес обняла Марджери, чтобы утешить ее.

          Thomas, saddened by seeing мать и Агнес были так растеряны, что собирались что-то сказать, пока не увидели, как собака подошла и легла рядом с узлом в глубине комнаты.

          He walked over and bent вниз, почесал собаку за ушами, глядя на закутанную, безжизненную собаку, высунувшую морду из-под полотняной простыни. Он вздрогнул от пятна крови.

         Thomas was saddened by its parting . «Он был хорошим псом».

          'Aye, he was — сказал Уильям, сдерживаясь, но чувствуя, как в глубине его горла нарастает острая боль печали. Уильям схватился за один конец свертка, Томас — за другой. Когда они выходили, Томас зажег факел, а Уильям схватил лопату. Другая собака последовала за ней.

          Thomas lit the way. К дереву в поле, где собаки любили отдыхать в тени во время сбора урожая.

          William started digging a deep могила: «Никакое существо не помешает тебе, мой друг».

          Thomas put the torch in корягу дерева и помог Уильяму осторожно поднять сверток и положить его в отверстие, засыпая его, ничего не говоря, но оба чувствуя острую боль, растущую в глубине горла, которую они не могли проглотить.          

          Thomas started walking back to коттедж, факел в руке. Уильям последовал за ним, затем повернулся, пытаясь сделать свой голос как можно более воодушевляющим: «Давай, девочка».

          The dog whined, turned прочь, заползла на приподнятый холмик, сделала круг, легла и положила подбородок на лапы. Там она и осталась.

          William followed Thomas. Дверь была все еще открыта, и Томас позволил своему брату войти первым.       _cc781905-5cde-3194-bb5c_f586b-138d

          Margery stood, as did Агнес подошла и разожгла огонь. Она оглянулась и увидела, как Томас входит в дверь, поворачивается и закрывает ее за собой. Он повернулся, и их взгляды встретились. Они ничего не сказали, но их утешило присутствие друг друга. 

 

          By the time the cock Крича, Агнес уже побежала к особняку. Когда она пришла туда, другие служанки готовили завтрак для лорда, Джонни Наттер пек хлеб, но повара не было. Она вздохнула с облегчением, затем пошла в кладовую и взяла ингредиенты, необходимые для смешивания.

          A few minutes later, дверь открылась, и вошел повар. Он ничего не сказал, а затем заковылял к палке для битья. Агнес нахмурилась и грустно посмотрела вниз, должно быть, он заметил, что я опоздал, подумала она. Все на кухне замолчали, наблюдая, как он медленно берет палку и поворачивается лицом к Агнес. Тем не менее, он ничего не сказал.

          She was shocked. Его лицо было в беспорядке, у него был синяк под глазом, и его губа была порезана и кровоточила. Он сделал шаг к Агнес, затем поднял колено и сломал о него палку для битья, швырнув ее в огонь. Агнес и другие служанки с любопытством посмотрели друг на друга.

          The cook limped to the стол и начал готовить завтрак.    

         Agnes poured the desired amount of специи в миску с мукой и водой и начали смешивать. Она посмотрела вперед и улыбнулась.

 

          Back in London Charles Ferrers и Роберт Эмброуз были совершены, преданы суду и приговорены к смертной казни за государственную измену. Некоторое время спустя их проволокли за лошадью по улицам Лондона в Вестминстер-Ярд, где их повесили, вытащили и четвертовали. Присутствовали капитан Смайт и Джозеф Мур.

Cover of paperback and ebook Red Winter Journey
Facial picture of William Rushworth from novel Red Winter Journey

 England, 1642. When bloody civil war breaks out between the King and Parliament, families and communities are driven by different allegiances. Red Winter Journey is a sweeping tale of adventure and loss, sacrifice and love, with a unique and
unforgettable story of a boy becoming a man at its heart. England, 1642. When bloody civil war breaks out between the King and Parliament, families and communities are driven by different allegiances. Red Winter Journey is a sweeping tale of adventure and loss, sacrifice and love, with a unique and unforgettable story of a mother’s love for her son at its heart. A historic journey of twists, turns and a dash of spirited passion.

Cover of Novel Dream of Courage: Facing Fear Head On

The Rushworths are poor, hungry tenants of the Puritan Jasper Calamy, of Haworth manor, and scratch out a living tending a few sheep,  spinning and weaving wool on put out from passing clothiers. Young  Robert Rushworth and John Rushworth leave home and stumble across a  way to make their fortune, in the Briggate in Leeds. Pursued by John Wilding, a brogger and brute
of a man, with no manners or decorum, typical of the ‘lower sort’ of the time.  Smythe, the local tavern keeper, has many secrets and with a hidden  past, sends Robert to The Haven, to Captain Girlington of 'The Pearl'. Will Robert escape before it's too late? Will he hang? Will Robert and Ursula ever be together?

bottom of page